— Это подробности.
— Которые в моих глазах, — ответил Рокамболь, — представляют собой известную важность.
— Ты забываешь Шерубена.
— Черт побери, это важно.
— В каком отношении?
— Вы думаете о Шерубене, желая воспользоваться его услугами при отравлении Баккара.
— Да.
— Напрасно.
— Почему так?
— Да потому, что он хочет выиграть свое пари — а если Баккара умрет, то он потеряет пятьсот тысяч франков и попадет в руки графа Артова.
Сэр Вильямс улыбнулся.
— Ты все еще молод, — заметил он.
— Однако я говорю чистую правду.
— Конечно, это могло бы быть правдой, если бы мы имели глупость сказать Шерубену: ваша Баккара стесняет нас, а потому избавьте нас от нее; но ведь можно сделать так, что и Шерубен не будет знать про это.
— Например, я бы желал знать, как вы это сделаете?
Тогда сэр Вильямс сообщил ему свой план, состоящий в том, чтобы подбавить в флакон с духами несколько капель яду, один запах которого отравляет сразу человека.
— Ты скажешь Шерубену, — добавил он, — что если она только понюхает из этого флакона, то мгновенно влюбится в него.
— Вот это отлично, — вскричал Рокамболь, — это великолепная мысль, за которую я приношу вам искреннюю благодарность и дань уважения.
— А теперь, — окончил сэр Вильямс, — поговорим немного о серьезных делах.
— Вы хотите говорить о Дай Натха?
— Да.
— Не должен ли я побывать у ней?
— Конечно… я тебя снабжу сейчас же инструкциями. Мы увидим вскоре, какой ужасный план составил этот негодяй.
На другой день после этого, утром, когда Шерубен только что собирался выйти из дому, ливрейный лакей подал ему небольшую записочку.
Молодой человек сел в кресло и, развернув письмо, пробормотал:
— Это, вероятно, от Баккара!.. Он не ошибся.
«Я довольна вашим поведением, — писала ему молодая женщина, — а в особенности тем, что вы сознались публично в клубе в бестактности вашего пари, а потому я хочу немного вознаградить вас. Сегодня вечером в одиннадцать часов калитка моего сада не будет заперта».
— Черт побери, — пробормотал опять Шерубен, — хотя это письмо и не подписано, но я вижу в каждой его букве имя Баккара… Мне сдается, что я выиграл пари… и если только граф Артов настоящий дворянин, то он отсчитает мне завтра пятьсот тысяч франков.
И, положив это письмо в карман, он уже собирался выйти из дому, как резкий звонок в прихожей заставил его отложить свое намерение.
— Я готов держать пари, — подумал он, — что это виконт.
Он был прав: дверь отворилась и вошел Рокамболь. — Здравствуйте, дорогой мой, — сказал он, протягивая руку Шерубену, — как идут дела?
— Отлично, — ответил самодовольно Шерубен.