– Стоп! – говорит мой ангел-хранитель. Я прижимаюсь к тротуару и жду продолжения. Заячьи глаза становятся злыми. Он начинает дрейфить – боится, что так близко от цели я его проведу В операциях этого рода один деликатный момент – момент выхода из машины. На секунду я неизбежно окажусь не под прицелом.
– Слушай меня внимательно, – говорит он. – Выключи зажигание и брось ключ мне. Потом я выйду из тачки, а ты вылезешь, когда я буду на тротуаре. Не пытайся хитрить – проиграешь. Как видишь, вокруг никого, и я могу спокойно влепить тебе пулю в клешню...
– Понял, – говорю я самым покорным тоном. Он усмехается.
Этот смешок укрепляет мое желание в один из ближайших дней сказать ему пару ласковых кулаками. Мы выходим из машины и идем в подъезд.
– Нам на второй, – предупреждает мой гид. – Дверь справа. Позвонишь сам...
Я делаю, как он велит.
Мой звонок вызывает шарканье тапочек. Дверь открывается, но вместо крутого малого, вооруженного до зубов, в моем поле зрения появляется уже немолодая женщина.
Ей, может, лет пятьдесят, она прямая, полненькая, кожа имеет желтоватый оттенок. У нее черные брови, гуще одежной щетки. Над тонкими губами седеющие усы. В ее лице есть что-то нефранцузское; она похожа на итальянскую матрону.
Она смотрит на меня, на моего конвоира и довольно бормочет:
– Bene2.
Точно, макаронница.
Мой похититель проводит меня в столовую-гостиную самого что ни на есть семейного вида.
Старомодная печка распространяет жуткую жару. Неказистая мебель. Двое мужчин играют за столом в карты. Их пиджаки висят на спинках стульев. На грязной скатерти стоит бутылка кьянти.
Один – маленький, толстый, с отвислыми щеками и седеющими курчавыми волосами. У него быстрые и колючие поросячьи глазки.
Второй – элегантный крепыш, но его элегантность слишком броская и попахивает дурным вкусом.
Они заканчивают раздачу, не обращая на меня ни малейшего внимания. Наконец маленький толстяк швыряет карты на скатерть и оборачивается ко мне.
– Садитесь, господин комиссар, – говорит он без малейшего акцента. Что-то подсказывает мне, что это и есть Анджелино, гроза фэбээровцев, человек, заставляющий дрожать полиции многих стран. Немного разочаровывает то, что он сидит в мещанской обстановке и перекидывается в картишки, как мелкий виноторговец из Генуи или Неаполя... Но жизнь научила меня ничему не удивляться.
– Вы, конечно, Анджелино? – говорю я. Он слегка вздрагивает. Очевидно, рассчитывал сохранить инкогнито и изумлен тем, что мне известно его имя.
– Вы меня знаете? – спрашивает он и разражается густым смехом. – Черт, в ваших службах небось полно моих фоток, которые вас заставляют заучивать наизусть...