Шестнадцатый прислушался к неровному дыханию, принес кислородную подушку, наложил маску Лоцману на лицо.
— По правде, я тоже с жизнью успел попрощаться… А фантом твой вышел что надо. Я бы и сам купился, не то что дурной офицеришка.
Лоцман отвел от лица маску, тревожно спросил:
— Точно фантом? Я боялся, что живой человек.
— Натуральный фантом, — успокоил летчик, — нежизнеспособный и нестойкий. Его уже нет, на лестнице пусто. Спасибо, хоть продержался, пока эти не улетели.
— Я очень боялся, — повторил охранитель мира. — Вообще едва мог творить — какая-то сила мешала.
— Потому что они стабилизатор приволокли, я видел, как его назад перли. Оттого и Хозяйку твою отловили — без стабилизатора шиш бы с ней справились.
Лоцман снова взял у Шестнадцатого кислородную подушку, несколько раз глубоко вдохнул.
— Сейчас встану, и пойдем Эстеллу принимать.
— Иными словами, мне тебя тащить на своем горбу? — Лоцман вымученно улыбнулся:
— Сам дотащусь.
— Сделай милость.
Он хотел поймать нить жизни от Марии; с большим трудом уловил жалкий обрывок, который и нитью было не назвать. Окликнул Хозяйку; она не пожелала разговаривать — видно, обиделась, что он сотворил лжепилота и не сообщил ей, и Хозяйка поверила, будто офицер застрелил охранителя мира. Собравшись с силами, он вылез из вертолета.
— Мои орлы, поди, уж заждались.
— Наверное, — согласился Шестнадцатый, который успел скинуть сотворенные для маскарада куртку и штаны и переоделся в летную форму. — Клянут тебя последними словами.
На террасе третьего этажа их встретила Анна — встрепанная, красная от злости.
— Это уже ни в какие ворота не лезет! Сперва меня запирают в Замке, не пускают домой, потом приваливает какая-то солдатня… Тащат, понимаете ли, бьют!
Лоцман хотел пройти мимо, но при этих словах остановился:
— Вас били?
— Меня, слава богу, — нет. Но эту вашу даму… Представьте, мерзавец ударил ее по лицу! Сущий громила, а посмел поднять руку на женщину. Возмутительно.
— Анна, я вам еще раз напомню охоту ваших актеров за Эстеллой.
— Не вижу связи, — ощетинилась Богиня.
— Идем. — Шестнадцатый потянул охранителя мира к дверям. — Нечего тут препираться… Было б с кем.
— Не хамите! — крикнула ему вслед окончательно разозленная Анна.
Дверь в комнату Лоцмана была замурована — Хозяйка, как обещала, закрыла Богине выход в Большой мир. Лоцман приподнял гобелен, повешенный на месте бывшего дверного проема, постучал кулаком по кирпичной кладке.
— Сделано на совесть.
— Будешь растворять? — с сомнением в голосе осведомился летчик.
— Надо бы — да сил нет. В окно полезем.