— Как? Что ты сказал, Андрес? Министр! Феи — здесь, в моей стране! —
восклицал князь, побледнев и откинувшись на спинку кресла.
— Мы можем быть спокойны, мой милостивый повелитель, — продолжал
Андрес, — мы можем быть спокойны, ежели вооружимся разумом против этих
врагов просвещения. Да! Врагами просвещения называю я их, ибо только они,
злоупотребив добротой вашего блаженной памяти господина папаши, повинны в
том, что любезное отечество еще пребывает в совершенной тьме. Они
упражняются в опасном ремесле — чудесах — и не страшатся под именем поэзии
разносить вредный яд, который делает людей неспособными к службе на благо
просвещения. Далее, у них столь несносные, противные полицейскому уставу
обыкновения, что уже в силу одного этого они не могут быть терпимы ни в
одном просвещенном государстве. Так, например, эти дерзкие твари
осмеливаются, буде им это вздумается, совершать прогулки по воздуху, а в
упряжке у них голуби, лебеди и даже крылатые кони. Ну вот, милостивейший
повелитель, я и спрашиваю, стоит ли труда придумывать и вводить разумные
акцизные сборы, когда в государстве существуют лица, которые в состоянии
всякому легкомысленному гражданину сбросить в дымовую трубу сколько угодно
беспошлинных товаров? А посему, милостивейший повелитель, как только будет
провозглашено просвещение, — всех фей гнать! Их дворцы оцепит полиция, у
них конфискуют все опасное имущество и, как бродяг, спровадят на родину, в
маленькую страну Джиннистан, которая вам, милостивейший повелитель,
вероятно, знакома по «Тысяча и одной ночи».
— А ходит туда почта, Андрес? — справился князь.
— Пока что нет, — отвечал Андрес, — но, может статься, после введения
просвещения полезно будет учредить каждодневную почту и в эту страну.
— Однако, Андрес, — продолжал князь, — не почтут ли меры, принятые нами
против фей, жестокими? Не возропщет ли полоненный ими народ?
— И на сей случай, — сказал Андрес, — и на сей случай располагаю я
средством. Мы, милостивейший повелитель, не всех фей спровадим в
Джиннистан, некоторых оставим в нашей стране, однако ж не только лишим их
всякой возможности вредить просвещению, но и употребим все нужные для того
средства, чтобы превратить их в полезных граждан просвещенного
государства. Не пожелают они вступить в благонадежный брак, — пусть под
строгим присмотром упражняются в каком-нибудь полезном ремесле, вяжут
чулки для армии, если случится война, или делают что-нибудь другое.
Примите во внимание, милостивейший повелитель, что люди, когда среди них
будут жить феи, весьма скоро перестанут в них верить, а это ведь лучше
всего. И всякий ропот смолкнет сам собой. А что до утвари, принадлежащей
феям, то она поступит в княжескую казну; голуби и лебеди как превосходное
жаркое пойдут на княжескую кухню; крылатых коней также можно для опыта
приручить и сделать полезными тварями, обрезав им крылья и давая им корм в
стойлах; а кормление в стойлах мы введем вместе с просвещением.