Райннон сделал слабый жест.
— Оуэн, — хрипло сказал он наконец, — если ты мне врешь, пусть Господь проклянет твою душу!
— Если поверишь клятве, я поклянусь любой, которую ты выберешь, Эннен. Я объясню тебе все, что знаю наверняка, начиная с самого начала. Объясню и то, о чем догадываюсь.
Глаза Райннона немного прояснились. Он смотрел в лицо шерифу, и тот продолжил:
— Ты рассказал об истории с Нэнси Морган. Это первое, что показалось мне странным.
— Можешь сказать почему?
— Она ездила туда через поля каждый вечер?
— Да.
— В темноте?
— Нет, в сумерках.
— Она ездила в сумерках. Почему всегда в сумерках?
— Потому что должна была быть в холмах в определенное время.
— Эннен, она сказала, что не хотела, чтобы ее кто-нибудь видел? Именно потому она ездила через поля, а не по дороге?
— Да, она так говорила.
— Сынок, путь, который она выбрала, чтобы скрываться ото всех, лежала прямо перед твоим домом. И она должна была знать, что в это время ты сидишь на веранде. Зачем она скакала через изгороди? Чтобы привлечь твой взгляд. Хотела выглядеть вроде как таинственной. Можешь назвать другую причину?
Райннон молча ждал.
— И она делала это каждый день, пока ты не последовал за ней; как только это случилось, она выложила, куда направляется, так ведь?
Райннон поднял голову чуть выше. В его глазах загорелось сердитое пламя.
— Сразу же, как она тебя озадачила, она бросила ездить по вечерам через поле. Вместо этого она появилась в доме Ди, зная, что ты за ней придешь.
— В ту ночь она показалась мне совершенно разбитой. Она не заигрывала, — сказал Райннон.
— Она не такая дура. Она хитрая! К тому же училась играть на нью-йоркской сцене.
Райннон подобрался, словно готовясь к прыжку.
— Я верно говорю, — сказал шериф и объяснил: — мне рассказал ее брат.
— Ричардс?
— Его фамилия Морган — такая же, как у нее. Он спокойно отдыхает в тюрьме. Не потому, что бандит, а для того, чтобы не попался на глаза кому-нибудь из Ди и тот не вздумал случайно выстрелить. Он мне все выложил, все, что знал, а знает он немало. Вот что я хотел тебе рассказать.
— Давай дальше, — сказал Райннон.
Он поднялся из-за стола и открыл окно. Затем высунулся наружу и глубоко вдохнул.
Наконец, повернулся к Каредеку.
— Оуэн, — сказал он, — я бродил в тумане. Сейчас кое-что начинает проясняться. Вроде как прорывается наружу, и дает понять, что ты все время был со мной честен; это я повредился умом. Я не собираюсь извиняться за то, что хотел сегодня сделать, но с радостью пожму тебе руку, дружище.
Шериф сжал протянутую ему лапищу, затем потянул Райннона в кабинет.