Дрейк нашел квартиру Горинга Гилберта и постучал в дверь. Ответа не последовало, и он постучал громче, потом повернулся к Мейсону, пожал плечами и сказал:
— Никого.
— А дверь заперта? — спросила Делла. Немного подумав, Дрейк прошептал:
— Где-то здесь дежурит мой парень. Он должен знать, где этот битник. Нам надо…
В это время открылась дверь напротив. В проеме появилась женщина лет тридцати — сорока, обрюзгшая, в легком халате, с окурком, прилипшим к нижней, отвисшей губе.
— Кого надо? — спросила она, с любопытством рассматривая группу.
— Горинга Гилберта.
— Постучите в тридцать четвертую. Там вечеринка.
— В какой стороне? — уточнил Мейсон. Женщина указала пальцем вдоль коридора, и, пока они не скрылись из виду, она продолжала стоять и наблюдать.
Из квартиры номер 34 доносилась музыка.
Дрейк громко постучал. Дверь открыла высокая стройная женщина в бикини.
— Ну, проходите… — начала она. Потом, разглядев группу, остановилась на полуслове и повернулась назад. — Эй, Горинг, это, наверное, к тебе. Чужие.
К двери подошел босой мужчина в расстегнутой спортивной рубашке и стал молча разглядывать пришедших.
— Горинг Гилберт? — спросил его Мейсон.
— Верно.
— Мы бы хотели поговорить с вами.
— О чем?
— О деле.
— Каком деле?
— О картинах.
— О копиях, — уточнил Дрейк. Гилберт бросил через плечо:
— Пока, ребята.
Послышались голоса:
— Не горячись, парень. Выйдя в коридор, он указал:
— Моя берлога вон там.
— Знаю, — ответил Мейсон. Гилберт с усмешкой посмотрел на него:
— Да ну? А ты смышленый! Пойдемте.
И он легкой походкой зашагал по коридору. По всему было видно, что ходить босиком для него привычное дело. Подойдя к двери, он достал ключ из кармана, вставил в замочную скважину и, повернув круглую ручку, предложил войти.
Квартира была завалена полотнами, кистями, мольбертами. Пахло краской.
— Это мастерская работяги, — пояснил Гилберт.
— Вижу, — отозвался Мейсон.
— Ну и что вам здесь надо, мужики?
— Вам знаком Коллин Дюрант? — начал Дрейк.
— Был знаком, — уточнил Гилберт. — И, предваряя ваш дурацкий вопрос: «А откуда вам известно, что он мертв, если вы его не убивали?», — отвечаю: — Я не убивал его, а слышал, как об этом сообщили по радио, точнее, не сам слышал, а моя подружка, которая и просветила меня. Так что же вам надо?
— Вы работали на Дюранта?
— Ну и что из того?
— Некоторые картины, которые он продавал за оригиналы, оказались подделками.
— Подождите, подождите, — прервал его Гилберт. — Что вы имеете в виду под подделками? Какое мне, черт возьми, дело, что становилось с моими картинами после того, как я их продавал? Но ничего подобного с моими картинами он не проделывал, а всегда объяснял покупателям: «У меня есть картина, которую ни один эксперт не отличит от подлинного такого-то. Это превосходная жанровая живопись, и я могу достать ее для вас почти даром». Ну и что в этом противозаконного?