Сыч - птица ночная (Пучков)

Дурное наследие Афгана и РЧВ (русско-чеченской войны) – всех организованных боевиков мы называем «духами».

Имеется в виду воспитательно-трудовая колония.

Так в наших краях обзывают азербайджанцев.

Насмешливое обращение кадровых офицеров к гражданским лицам, волею случая затесавшимся в их ряды (жарг.).

Минно-взрывные заграждения.

«СВД» – снайперская винтовка Драгунова.

Это я так помечаю тех, кто в результате общения со мной и моей командой благополучно отбыл в царство теней: ЦН – (царствие небесное) для христиан и УАЕД – (упокой Аллах его душу) для мусульман.

Пистолет-пулемет.

Тактико-технические характеристики.

В данном случае имеется в виду ГП-25 «костер» – подствольныи гранатомет.

ВОГ-25 – выстрел к ГП-25.

«Снег» – тип камуфляжа, «разгрузка» – жилет разгрузочный для размещения экипировки (жарг.).

То же, что и род, но в более расширенном аспекте (чечен.).

Автомат специальный для бесшумной и беспламенной стрельбы – табельное оружие спецподразделений ВВ и ОВД.

Армейский сленг («трехсотый» – раненый); док имеет в виду, что снайперша ранила Сухова.

подготовил мне очень удобное. Забравшись в спальник, я просидел весь остаток дня, поглядывая в бинокль на окна пятой палаты. В дневное время там виднелись лишь силуэты, но как только наступили сумерки, в палате включили свет, и я сразу разобрался в обстановке, несмотря на то что окна были наполовину пришторены сборчатыми ламбрекенами.

В палате находились четверо. Непосредственно больной, располагавшийся на широкой кровати, и трое стражей, большую часть времени сидевших на стульях у двери и лишь изредка покидавших помещение по делам. Лица больного я рассмотреть не мог – голова его была замотана бинтами, образующими своеобразный кокон. Впрочем, этого и не требовалось – мне вполне достаточно было той информации, которой снабдил меня Николай.

На огороженной автостоянке возле больницы действительно торчал фургончик «Форд». В фургончике ютились несколько горцев, которые то и дело перемещались к располагавшимся неподалеку ларькам и периодически заходили через главный вход в больницу – видимо, справлять естественные надобности. Тыльную часть больничного здания я видеть не мог, но там, судя по всему, тоже имелся автопост – пару раз оттуда выходили двое чеченообразных мужиков и, перекинувшись парой фраз с хлопцами, сидевшими в «Форде», тоже заруливали в здание. Таким образом, можно было сделать вывод: сына Ахсалтакова охраняли как минимум с министерскими почестями. Не думаю, что какому-нибудь злоумышленнику удалось бы проникнуть в здание, миновав бдительный контроль детей гор.

В ходе наблюдения вскрылась еще одна интересная подробность, на которую глазастый Николай не обратил внимания. Сына Зелимхана стерегли не одни только горцы. Метрах в пятнадцати выше по улице, в бесконечном ряду припаркованных авто, стояла черная «ГАЗ-31» с тонированными стеклами и аж четырьмя антеннами в разных местах. Я поначалу не обратил на эту машину внимания, но вскоре заметил, что из нее эпизодически выходят коротко стриженные товарищи в штатском и шастают в расположенный по соседству трехэтажный дом. Номерок у «Волги» были государственный, товарищи, что шастают в дом, имели весьма специфический облик, позволяющий почти безошибочно отнести их к когорте некогда всемогущего ведомства, но не это указывало на их заинтересованность в моем поднадзорном. На следующий день ровно в девять утра проторчавшую всю ночь у больницы «Волгу» сменил такой же «ГАЗ-31» черного цвета с тонированными стеклами. Подъехали, подождали, пока ночевавшая «Волга» выберется из ряда машин, встали на ее место. Затем из обоих авто вышли крепкие мужики в штатском и некоторое время общались: те, что ночевали здесь, активно тыкали пальцами в сторону больницы. И номерок у новоприбывшей «Волги» был… Оп! Угадайте с полраза? Правильно – стародубовский. Поверить в то, что это не более чем совпадение, мог только отъявленный оптимист. А я, напомню, с таковыми и рядом не лежал.

Какого черта фээсбэшникам нужно от ахсалтаковской семейки? Может, кто-то умный догадался взяться за разработку КОРИДОРА? Это было бы просто великолепно, но увы – я в чудеса не верю. Сколько помню, с российской стороны в коридорном бизнесе всегда были заняты до того высокопоставленные и могущественные дядьки, что посягнуть на их детище мог только сумасшедший. Или самый отвязный авантюрист типа дяди Толи Шведова…

Зелимхан прибыл к вечеру следующего дня. В 19.40 на больничную стоянку вкатил джип «Мерседес», а за ним две иномарки поплоше. Я узнал его, как только он вышел и машины и попал в световое пятно от одного из фонарей, в изобилии натыканных перед больницей. Вот он, горный волк, грозный полевой командир эпохи РЧВ и теперешний политический деятель – в одном лице. Я чуть было не прослезился от умиления, наблюдая, как это исчадие ада перемещается от машины ко входу в окружении многочисленной свиты, состоявшей из крепкоплечих хлопцев с уверенными манерами опытных бойцов. С этим типом меня связывало многое – пусть не самое лучшее в моей жизни, тем не менее из песни слова не выкинешь…

Подойдя к крыльцу, Зелимхан вдруг обернулся и уставился в мою сторону. Я невольно замер и затаил дыхание. Ух, волчара! Ты что – чуешь меня, что ли? Или улавливаешь каким-то шестым чувством, что из темноты на тебя смотрит твоя СМЕРТЬ?

На миг меня охватило какое-то мистическое настроение – хотя я и не мог хорошо рассмотреть детали лица своего врага, но готов был поклясться, что сейчас он грозно хмурит брови и хищно шевелит ноздрями, пробуя на вкус стылый вечерний воздух. Я не просто видел – я чувствовал его. И мне почему-то казалось, что он испытывает тоже самое…

Постояв с полминуты, Зелимхан недовольно покрутил головой и вошел в больницу. Я облегченно перевел дух. Сентиментальным становлюсь, мнительным. Может, зря не внял намекам Коли Зленко? Ах какой момент был! Какой момент… Один точный выстрел, рывок на противоположную сторону чердака, верхонки, стропу – пятнадцать секунд, и я на земле. Еще рывок на двадцать метров, упал в тачку – и привет. Всего – минута. Да, кстати, насчет тачки…

Дождавшись, когда Зелимхан вошел в поднадзорную палату и склонился над сыном, я сбегал вниз и звякнул Николаю. Эскулап, как и договорились, был дома и обещал прибыть через пятнадцать минут – он живет неподалеку от Октябрьского рынка.

Вернувшись на свой НП, я пришел к выводу, что за время моего непродолжительного отсутствия в палате что-то произошло. Не было охранников. Зелимхан ходил возле кровати сына и эмоционально жестикулировал, периодически стукая себя ладонью по лбу. Создавалось такое впечатление, что происходит семейная сцена, не предназначенная для ушей посторонних – в том числе и телохранителей.

– Неласковый ты, папашка, – пробормотал я, пытаясь настроить бинокль получше. – Беби только-только очнулся, а ты ему – разнос…

Пожестикулировав вволю, Зелимхан сел рядом с кроватью на стул и, обхватив голову руками, довольно долго пребывал в таком положении, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Затем он повернул голову к двери – в комнату тотчас же вошел кто-то из охраны. Ахсалтаков что-то коротко бросил ему – вошедший почтительно склонился и ретировался.

Через пару минут из приемного покоя выскочили двое и резво побежали к ахсалтаковскому джипу. Сели, завелись, рванули куда-то вниз по улице. Из черной «Волги» второй группы соглядатаев выскочили двое мужиков, прошли немного по улице, глядя вслед ушуршавшему джипу, и побежали зачем-то в рядом стоящий дом – куда обычно ходили пописать.

– Приспичило, что ли? – недоуменно буркнул я, вновь поднося бинокль к глазам и продолжая наблюдение за палатой. – Нашли время…

Спустя десять минут начали прибывать авто. Сначала с тыльной стороны моей девятиэтажки таинственно тявкнул клаксон – метнувшись на другую сторону чердака, я зафиксировал наличие «пятерки» Николая и вернулся обратно. Минут через пять к черной «Волге» подскочило подкрепление: еще одна такая же встала неподалеку, из нее вышли трое и, приблизившись к первой, коротко посовещались с сидельцами. Затем утопали в свою машину и более не показывались.

Через некоторое время джип Зелимхана вернулся. Из него вышел высокий мужик в чалме и длинном одеянии и в сопровождении двоих парней Ахсалтакова вошел в больницу.

– Неужели парню настолько плохо, что мулла понадобился? – удивился я, наблюдая за палатой, – все это время Зелимхан недвижно сидел на стуле и неотрывно смотрел в окно, как будто в состоянии прострации.

Мулла вошел в палату. Зелимхан что-то сказал сопровождавшим священника хлопцам – они удалились. Ахсалтаков некоторое время разговаривал с муллой, затем они повернули больного, оба встали возле кровати лицом на восток и принялись молиться. Присмотревшись повнимательнее, я с удивлением заметил, что над кроватью вздымаются перебинтованные руки. Сын Ахсалтакова жив! Он даже может молиться. Это что такое вообще?

Минут через десять молитва закончилась. Мулла склонился над больным, производя какие-то манипуляции. Затем они с Зелимханом поклонились друг другу, и священнослужитель покинул палату.

Ахсалтаков стоял возле кровати и ждал. Муллу проводили к одной из сопровождавших джип иномарок, посадили и увезли. Один из провожавших вернулся в палату и, судя по всему, доложил боссу об убытии священнослужителя. Зелимхан кивнул, что-то сказал и жестом отправил парня прочь. Тот ретировался. Спустя несколько секунд в палату вошел здоровый грузный мужлан, явно не из простых телохранителей, и застыл в дверном проеме. Зелимхан протянул к нему руку. Мужлан покачал головой и что-то сказал, разведя руками: как будто удивился. Ахсалтаков ткнул пальцем в его сторону и, по всей вероятности, яростно крикнул. Мужлан закрыл дверь, достал из подмышки пистолет с удлиненным стволом – судя по всему, с глушителем – и, взяв его за ствол, протянул Зелимхану.

Ахсалтаков взял оружие и приблизился к кровати. Мужлан у двери отвернулся к стене и низко склонил голову, закрыв лицо руками. Я замер, не веря своим глазам. Господи, он что, собирается…

Зелимхан направил ствол на сына – пистолет дважды дернулся в его руке. Тело на кровати выгнулось, всплеснули бинтованные руки в последнем движении… Развернувшись, Ахсалтаков выронил пистолет и стремительно вышел прочь. За ним поплелся мужлан, забыв о пистолете, который остался валяться на полу.

Спустя полминуты вся компания села в машины и стремительно унеслась прочь. А я еще с минуту сидел на своем НП, разинув от удивления рот и напрочь забыв, что собирался сесть на хвост Ахсалтакову и выяснить, где он останавливается в Ростове…

…В этот раз лязг открываемой двери не показался мне чужеродным. Напротив – он органично вписывался в мертвую тишину этой белой комнаты. Как будто кто-то открыл крышку склепа и вошел в его затхлый полумрак…

Общаться со мной приперлись трое. Плешивый Женя, судя по всему, особым весом в этой компании не пользовался: он поставил перед моей кроватью два стула и пригласил жестом садиться двух похожих друг на друга стильно остриженных солидных мужиков среднего возраста, явно кабинетного вида, но не забывших, однако, что такое спортзал. А сам скромно присел на краешек кровати у меня в ногах.

– Антон Иванов. Сыч. Олег Шац, – с ходу принялся перечислять один из кабинетных – от второго он отличался лишь цветом волос: тот был брюнет, а этот – русый. – Седьмой отряд спецназа ВВ. Следственный изолятор. Федеральный розыск. Зеленогорск. Команда Шведова. Акция против клана Асланбековых. Зелимхан Ахсалтаков. Рабство. Грег Макконнери. Рашид Бекмурзаев. Ольховск – тамошние бандиты. Стародубовск – акция против коридорной команды… – русый устало потер лицо руками и, тяжко вздохнув, поинтересовался:

– Скажи мне, малыш, – чего я о тебе не знаю?

– Все вроде, – тихо сказал я. – Пять баллов.

– Ты нам все рассказал, – сообщил русый. – Ну буквально все. А теперь ответь на один вопрос, и мы отстанем от тебя. Согласен?

– Валяйте, – согласился я. – Хоть на десять.

– Где сейчас находятся трое остальных участников акции против клана Асланбековых? Джо, Лось и Мент? – вкрадчиво спросил брюнет, и оба кабинетных, затаив дыхание, уставились на меня. А плешивый Женя, неопределенно пожав плечами, отвернулся в сторону и – со скучающим видом уставился куда-то в угол. – Ты не торопись отвечать, подумай, – ласково попросил брюнет. – Не торопись…

– Я что – не сказал вам, что не видел их после того, как наша машина сиганула с обрыва в Терек? – удивился я. – Про все другое рассказал, а про это – нет?

– Не торопись, не торопись, – умоляюще прогундел брюнет. – Подумай, я тебя прошу!

– Да фуля тут думать! – вяло возмутился я. – Я не видел их целый год. Не может быть, чтобы я вам этого не рассказал. Все самое сокровенное выболтал, а об этом умолчал? Чушь собачья!

Кабинетные беспомощно переглянулись.

– Я предупреждал, – сказал плешивый Женя. – Не знаю, как там ваша наружка работала, но проворонили того спеца – факт. Или действительно – все это он один. А мы тут головы ломаем, изощряемся. Если так, значит, Терминатор. Жан-Клод…

– Нелогично, – буркнул русый. – Скорее – специалист. Гипнотизер.

– Гипнолог, – поправил плешивый Женя. – Или просто талантливый психотерапевт.

– Один хер, – отмахнулся русый. – Нам от этого не легче…

Помолчали. Кабинетные о чем-то напряженно думали. Женя потащил из кармана сигареты, но, глянув на кабинетных, крякнул и закурить не решился.

– Ну, давай по-другому, Антоша, – мягко предложил брюнет. – Давай по логике рассуждать… Смотри: в Ольховске убиты пятеро. Четверо из них – бандиты, имеющие приличный опыт преступной деятельности. Так называемые уличные боевики. Мы наводили справки по своим каналам: трое убиты из одного автомата, четвертый – из другого, пятый вообще получил размозженную летальную травму черепа. С него, кстати, кожу сняли… Ну да это не столь важно. Что имеем? Как минимум двое работали. Как минимум… Если поверить, что все это ты сделал один, что мы имеем? В ходе разборки ты приканчиваешь одного из бандитов страшным ударом в череп, затем вскидываешь невесть откуда взявшиеся у тебя два автомата и начинаешь крошить там всех в капусту? А они что же, стоят и смотрят все на тебя? Нет, Антоша, – так не бывает! Согласись?

– Согласен, – не стал спорить я. – Но там же не так все было! Я что – не рассказывал?

– Далее, – не обратил особого внимания на мое последнее высказывание брюнет. – Последняя акция против коридорной группировки. Что имеем? Колонна уничтожена. Восемь трупов. Кто эти восемь? Солдаты-первогодки, не нюхавшие пороху? Как бы не так! Все восемь – бывшие «духи», боевики, выжившие на чеченской войне и целый год работающие в ЗОНЕ. Матерые волки…

– И тоже из двух автоматов, – лениво съязвил я. – Да? Или из трех?

– А вот этого мы не знаем, – вмешался русый. – Боевики свои трупы криминалистам не спешат везти – сам знаешь. Нам известен факт: восемь трупов в наличии. И коридорная группировка экстренно эвакуирует свою перевалочную базу. И все это – ты один?

– Ну я же вам все рассказал, – пробормотал я – никак не мог понять, чего эти тупоголовые дядьки хотят от меня добиться. – Ну чего вам еще надо? Один я все это сделал, один! Я их год не видел – Лося, Джо и Мента! Может, их уже и в живых нету! Ну, один я все…

– Терминатор, – повторился Женя. – Жан-Клод. Классный пацан!

– Может – ну его в задницу? – колюче прищурился русый. – Чего мы тут перед ним бисер мечем? Давай Дергача сюда, да прогоним его в режиме «Б». А, Женя?

– Да как хотите, – флегматично пожал плечами Женя-я заметил, что он довольно часто пожимает плечами, как бы удивляясь, отчего это люди бывают такие тупые и упертые. – Как хотите – можно и Дергача. Только хочу напомнить… Во-первых, ему сейчас ваш режим «Б» до одного места – сами знаете. Можете хоть на кусочки разрезать, ничего путного из этого не выйдет. Нужно кровь промывать, а это займет несколько часов. А потом ему после этого нужно будет восстановиться, хоть немного почувствовать вкус к жизни. Еще несколько часов, как бы не весь день. Во-вторых, завтра нужно везти. А они как требовали? Чтобы выглядел прилично. Будет он прилично выглядеть после вашего режима «Б»? Очень сильно сомневаюсь. Ну и в-третьих: я же сказал, «наружка» ваша проворонила того спеца. Кодирование имеет место – сто процентов. Он теперь, даже если бы и хотел, вряд ли что скажет.

– Значит, полная безнадега? – с невыразимой горечью произнес брюнет. – Совсем-совсем?

– Я предупреждал, – безжалостно напомнил Женя. – Мы ничего не сможем сделать. Ну, если хотите, я до исхода суток повожусь с ним, пообщаюсь. Может, какой проблеск…

– Черт, как глупо! – печально пробубнил русый, стукая кулаком по раскрытой ладони и вставая со стула. – Как по-уродски все… Ладно, мы пойдем. Женя, если будет этот самый твой проблеск – я тебе отдаю свои двадцать процентов. Ты меня понял? Слово даю!

– Да хоть пятьдесят, – флегматично заметил Женя, выпроваживая кабинетных и возвращаясь ко мне. – Все равно – никакого толку. Правильно я говорю, солдат?

– Спасибо тебе. Женя, – искренне поблагодарил я. – С меня причитается.

– За что?! – также искренне удивился Женя. – За что причитается?

– Ну, не знаю, что это за режим «Б»… Но кажется мне, что они хотели со мной что-то нехорошее сотворить. А ты их отговорил. Весьма признателен.

– А, вон ты о чем, – Женя в очередной раз пожал плечами. – Так я это не из любви к ближнему. Просто смысла нет. Понимаешь? А завтра тебя везти. Если бы из этого был толк, я не стал бы их отговаривать… – Тут плешивый внезапно переключился и вкрадчиво спросил:

– А ты, говоришь, действительно все это один провернул?

– Один, Женя. Один. Никакого гипнолога в помине не было. Ну что за ерунду вы тут выдумали? Какой, на хер, гипнолог? Ты мне лучше скажи – отчего это эти двое так расстроились? У них что – правительственное задание по отлову моей команды? Ордена накрылись?

– Ну, насчет гипнолога ты не прав, – возразил Женя. – Тут как раз весьма типичный случай. Хороший спец может в течение десяти минут внушить тебе, что ты сроду не видел никого из своих близких и вообще родом из Вьетнама. И ты под пыткой будешь корячиться, кричать, что ты вьетнамец. Это дело такое… А по поводу расстройства этих двух… – тут Женя неожиданно как-то легкомысленно хохотнул. – Ну, тут все просто. Что лучше, один «лимон» баксов или четыре?

– Не понял, – вяло насторожился я. – Что ты хочешь сказать?

– Установлено, что в ликвидации верхушки клана Acланбековых принимали участие пятеро славян, – сообщил Женя. – За каждого кланом обещан миллион баксов. За живого и в приличном виде. За голову – двести штук баксов. Теперь ясно?

– Оба-на! – тихо воскликнул я и прислушался к своему организму – как там адреналин, сердечко, кровь к лицу и все такое прочее? А никак – пустота. Полный пофуизм. А может, это и к лучшему?

– Ну мы выяснили из твоей болтовни, что пятый славянин – некто Братский, подсадка Ахсалтакова – в природе отсутствует, – продолжал Женя, вольготно развалившись на стуле. – Итого – вас четверо. Четыре «лимона». Нормально?

– Ага, – согласился я. – Неплохо. Только поздновато что-то. Асланбековых зачистили более года тому назад, а только сейчас премию выставили…

– Да нет – заказ мы получили как раз год назад, – опроверг меня Женя. – В числе прочей работы… Но так получилось, что только сейчас фортуна улыбнулась нам. Мы на тебя вышли буквально на днях – аккурат перед той самой вашей акцией против коридорной группировки. Подсели, повели – вот результат.

– Как вышли? – деловито поинтересовался я. – Или секрет?

– Информация поступила, – уклончиво буркнул Женя. – От надежного человечка.

– Попцов, – беззлобно констатировал я. – Более некому. Я его расчленю.

– Вряд ли, – не согласился Женя, вставая со стула и потягиваясь. – Тебя уже нет. Завтра тебя повезут в ЗОНУ, на обмен. Нет – на продажу. Ты у нас дорогой – «лимон» баксов стоишь… Слушай – ты отдохни пока, я пойду поужинаю и жене звякну. Я потом подойду, поболтаем еще. Хорошо?

– Слушай, Женя, – неожиданно мутно озарился я. – А что – Ахсалтаков? Его вы продать не хотите Асланбековым? Он же основной в этом деле!

– А, ну да, – Женя задержался у решетки и подмигнул мне. – Ты не волнуйся, завтра перед обменом наши скажут, что вычислили организатора, и будут предлагать клану Асланбековых купить эту информацию. У нас ничего не пропадает.

– Ну, хоть за это спасибо, – я искусственно растянул рот в улыбке. – Если Асланбековым сдать этого козлика, у них там такое начнется!

– Зря радуешься, – не одобрил моего порыва Женя. – Они не дураки, чтобы межклановую войну развязывать. Мы наводили справки и про этого Ахсалтакова, и про Асланбековых. Если они схлестнутся, будет гражданская война. Что они – дураки, что ли? Проще публично наказать непосредственных исполнителей – славян… Ладно, пошел я ужинать. Отдыхай…

Некоторое время после ухода Жени я лежал и прислушивался к своему организму. Закономерная тревога за свою судьбу отсутствовала начисто. Пустота. Тем не менее какой-то вопрос медленно витал вокруг, не давая внять совету плешивого Жени и спокойно отдыхать. Я немного поднапрягся и вскоре сформировал этот вопрос. Даже два вопроса. Вот они: кто вообще такие? Шарашкина контора или энтузиасты из спецслужб? И второй: а кто же тогда прибрал к рукам Поликарпыча? Кто пытался перехватить меня после приезда из Ростова? Желая до конца восстановить логическую цепочку, которую вредные посетители в течение дня ударно разрушали, я расслабился и принялся шаг за шагом реконструировать в памяти последний эпизод после прибытия из Ростова…

***

С вокзала я взял такси и прямиком поехал к тете Маше. Пребывая в сумеречном состоянии под впечатлением вчерашней сцены в больнице, я задумался и едва не допустил оплошность. Неподалеку от ограды дома тети Маши, на противоположной стороне улицы, стоял микроавтобус с надписью через борт: «Горэлектросеть». Возле микроавтобуса прохаживались двое крепких мужиков в спецовках и с умным видом поглядывали на столб линии электропередачи. Я поначалу не придал было этому значения – ходят себе, и черт с ним, работа такая. А когда до микроавтобуса осталось метров тридцать, сердечко вдруг екнуло нехорошо: собаки! На этой улице удивительно злющие и вредные собаки. Чужому пройти по ней незамеченным невозможно – со всех дворов облают и слюнями забрызгают. А уж на постороннюю машину, да остановившуюся в неположенном месте… В том дворе, напротив которого встал микроавтобус, как раз были двое здоровенных кобелей, которые без привязи бегали по двору.

Так вот – собаки молчали. Тихо было на улице. Это значит, что микроавтобус торчит здесь черт знает как давно и псы привыкли к нему. Своим считают. А если предположить, что он стоит давным-давно, какого тогда черта эти крепенькие пацаны все ходят да на столб смотрят?!

– Братан, проезжай дальше, – попросил я водилу, поворачиваясь к «монтерам» спиной. – Скорость не прибавляй, на монтеров не смотри. Свернешь в первый попавшийся проулок.

– Повышенный риск, – не моргнув глазом заявил водила. – Двойной тариф.

– Годится, – согласился я – ситуация к дискуссиям не располагала.

В первом попавшемся переулке я рассчитался с водителем и задами пробрался к усадьбе тети Маши. Перемахнув через забор, сел с угла за сеновалом и принялся ждать, созерцая подворье. Минут через двадцать во двор вышел Поликарп и направился к сортиру. Я пощелкал пальцами, привлекая к себе внимание. Поликарп – опытный лис – только повел взглядом в мою сторону и от маршрута не уклонился, потопал прямиком в сортир. Спустя пару минут он вышел, взял торчавшую в заборе метлу и неторопливо, вдоль стены сеновала, подошел ко мне.

– Здорово, разведчик, – хмуро буркнул хозяин дома, присаживаясь за угол рядом со мной и доставая из кармана «Беломор».

– Сеновал, – напомнил я, памятуя о патологическом пристрастии Поликарпа к противопожарной безопасности.

– И хер с ним, – хозяин прикурил, затянулся и сообщил:

– Валерку забрали. Обыск делали – все перерыли. В хате трое сидят. Не шибко здоровые, но бывалые – чувствуется. Перерыли все вверх дном. Чего искали? Непонятно. Я им – скажите, что ищете, может, мы сами отдадим. Молчат. Ух и не люблю я ихнее племя!

– Кто такие? – поинтересовался я. – Как вышли на Валеру?

– Да контора, похоже, – Поликарп брезгливо сплюнул. – Ксивенку тыкал один – я не смотрел шибко. А! Началось с гаишника. Приехал надысь капитан на «жигуле» гаишном. Валерка спал. Зашел, Машка во дворе была. Спросил – у сына машина есть? Есть. «Нива»? Она. Ну, давай посмотрим. Посмотрел – снимки вытащил, сравнил со следами на дворе, колеса пощупал. Ага. Потом полез в машину – а тама ствол! Нет, ты прикидываешь? Вот вы дураки, а! На хера ствол в тачке хранить?

Поликарп обиженно примолк, потащил из пачки вторую папиросу. Я виновато опустил голову. Действительно, какого черта Поликарпыч оставил автомат в машине? Неужели трудно было спрятать? Так, стоп! А какого черта инспектор приперся со снимками протекторных отпечатков? Ну ничего себе! Ну…

– А потом он разбудил Валеру, ткнул ему автомат под нос и сказал, что срок ему за хранение оружия обеспечен, – предположил я. – А потом, когда Валера разинул рот от удивления и с минуту пребывал в ступоре, инспектор предложил ему сделку. Он прощает ему ствол, а Валера колется, с кем и зачем ездил в Сухую Балку. Так?

– Ну ты бобер! – удивился Поликарп. – Как будто там сам был! Ну, точно – так и было.

– И Валера покололся, – уверенно продолжил я. – Сидеть неохота, понимаю. И чего он ему конкретно сказал?

– Он не ему, – поправил Поликарп. – Тот по маленькому телефону позвонил, через десять минут приехали эти, – он показал папиросой на дом. – А сказал, что вы ездили в Сухую Балку и «КамАЗ» обобрали. И автомат там нашли.

– И все? – удивился я. – Им этого было достаточно?

– Они его сразу увезли, – Поликарп развел руками. – Больше я ничего не слыхал. Но сказали, чтобы мы не беспокоились – они там чего-то потеряли, так вот, как найдут, так сразу отпустят, И ствол вешать на него никто не собирается.

– Да уж лучше бы повесили, – буркнул я, вставая и отряхивая штаны. – Это был бы самый легкий вариант. Ладно, спасибо. Пойду я, пожалуй…

Без приключений выбравшись из своего района, я прокатился на автобусе до улицы, на которой жила Элен, и позвонил ей из таксофона.

– Враги следят за мной, – трагически сообщил я после того, как моя пассия взяла трубку. – Они повсюду. Я на грани нервного срыва. Если мне немедленно не дадут яичницу с бужениной и откажут в плотской любви, я могу взорваться!

– Приезжай, – снисходительно разрешила Элен. – Я тебе все дам. И даже два раза. Ты хочешь два раза?

– Все зависит от объекта вожделения, – уклончиво ответил я-в таком состоянии я вообще не хотел ни разу. – Ты ставь яичницу – я рядом. Буду через пять минут. Все, до связи…

– А! – вспомнила Элен. – Я подобрала пароль к твоей тайне.

– Молодец, – похвалил я и рассеянно озаботился – как теперь объяснить, что генеалогическое древо ичкерского князя попало в совершенно секретную тайну? Может, сказать, что это особый шифр? – Молодец. Я всегда знал, что ты умница. И какой там был пароль?

– Дерево, – сообщила Элен и прыснула по-девчоночьи в ладошку. – Шифровальщик ленивый, использовал для пароля название. Нет, правда я молодец?

– Дерево… – повторил я. – Дерево. На большее, конечно, фантазии не хватило. Ну, ясно. Там много всякой дряни, наверно?

– Много, – подтвердила Элен. – Там столько имен! Ты представить себе не можешь!

– Да нет, я как раз представляю, – возразил я. – Но я тебе все объясню, не переживай. Ладно – сейчас я приду к тебе, держи свой халатик покрепче… – И повесил трубку.

Выйдя из будки, я прошел метров десять и встал как вкопанный. Вот так ничего себе!!! Откуда что берется?!

По улице навстречу мне ехали две черные «Волги» – не как полагается обычным законопослушным авто, а борт в борт, то есть левая шла по встречной полосе. И у левой этой – можете мне поверить – был тот самый номер, который я засветил возле частной больницы в славном городе Ростове. Это что за шуточки средь бела дня?!

Я заторможенно ухмыльнулся, развернулся и пошел назад, постепенно наращивая темп. Сейчас дойду до перекрестка, поверну направо и как…

До перекрестка я не дошел шагов пять – из-за угла вылетел «рафик» «Скорой помощи» и затормозил со скрежетом, перекрыв мне движение. Задние двери «рафика» распахнулись, оттуда выметнулись пятеро камуфляжных шустрых хлопцев в боевом прикиде: автомат, «сфера», бронежилет, «разгрузка», маска – и грамотно рассредоточились вокруг машины, направив на меня стволы.

– Ком, беби, – без предисловий скомандовал один, гулко хлопнув ладонью в борт «рафика». – Хочешь жить – слушайся. Ком!

Знакомо нам это – сами такие. Я послушно прогнулся, упер руки в борт и растопырил ноги, поглядывая назад. Кто-то принялся сноровисто обыскивать меня. Две «Волги» продолжали приближаться. Из той, что шла слева, на ходу выскочил мужик в штатском, выдернул из кармана ксиву и закричал командным голосом:

– Отставить!!! Всем оставаться на своих местах, опустить оружие! Задержание производят сотрудники Федеральной Службы…

– Да пошел ты, чмо, – невозмутимо буркнул один из камуфляжных, подымая ствол автомата вверх.

– Та-та-та-та! – очередь прошлась над головой мужика в штатском и выбила фонтанчики из стены дома напротив. «Волги» резко встали – мужик рухнул на землю и прикрыл голову руками.

– Нате, – не ограничился скандальный стрелок, выдергивая из кармана «разгрузки» «РГД-5», и, мгновенно лишив ее предохранительной чеки, швырнул металлический цилиндрик в сторону служебных «Волг».

– Ходу, хлопцы, – распорядился флегматичный скандалист. – Лоб, дай ему по черепу. Он буйный.

– Ага, – согласился Лоб.

Я втянул голову в плечи и зажмурился.

– Ба-бах! – прогремел сзади оглушительный взрыв.

– Ба-бах! – приклад соотнесся с моим затылком, в голове что-то лопнуло, и окружающий мир перестал для меня существовать…

***

Ничего хорошего из нашего вечернего общения с плешивым Женей не вышло. Я не мог им дать того, что они хотели, – даже при всем желании. Трагедия этих в общем-то толковых товарищей состояла в том, что они зациклились на каком-то гипотетическом гипнотизере и не желали признавать очевидную истину. Один, я – один. Какой, к чертовой матери, гипнолог?!

Женя был со мной всю ночь – я беспокойно спал, пробуждаясь каждые пять минут, а он сидел на стуле рядом с кроватью, менял капельницы и курил в форточку зарешеченного окна. Видимо, кабинетные обязали его безотлучно торчать при моей персоне в надежде, что я все же скажу что-нибудь стоящее.

Часа за два до рассвета меня одели и потащили вниз, во двор. Завязать мне глаза никто не удосужился, и в процессе перемещения удалось установить, что все это время я находился в двухэтажном особняке, огороженном высоким кирпичным забором.

Во дворе стояли две машины: давешний «рафик» «Скорой» и зеленый «уазик» с военными номерами. Тускло горел фонарь над входом. У машин топтались четверо крепких парней в камуфляже, курили, о чем-то неспешно беседовали. Кабинетные тоже были здесь – стояли несколько особняком, в штатском, молча смотрели, как меня усаживают в «рафик».

– Наручники? – один из кабинетных – русый который – достал из кармана металлические браслеты.

– Да какие, к черту, наручники! – досадливо буркнул плешивый Женя, все это время находившийся рядом со мной. – Он самостоятельно не в состоянии за. Поручень держаться, не то что… Вам придется поддерживать его всю дорогу, а то упадет и расшибется.

– Ну ладно, – согласился русый, пряча наручники, и толкнул брюнета в бок. – Пошли.

Оба кабинетных сели ко мне в салон – а меня усадили на два матраца по центру, прислонив спиной к перегородке между кабиной и отсеком, – и колонна из двух авто тронулась.

– А Женя не поедет? – слабо вскинулся я. – Почему?

– Это любовь, – выспренне произнес русый. – Светлое чувство. Понимаю.

– Он врач, – пояснил брюнет. – Его дело – обрабатывать таких, как ты. В операциях не участвует.

– Это хорошо, – заметил я.

– Чего хорошего? – удивился русый. – Тебе какая разница – участвует он или нет?

– Хороший человек Женя – хоть и гад, – сообщил я свое мнение. – Душевный. Было бы жаль, если бы его вместе с вами завалили.

– На поправку пошел, – весело оскалился русый. – Каламбурит. Это хорошо – клиент будет доволен.

– А с чего ты решил, что нас должны убить? – неприятно озаботился мнительный брюнет. – Откуда такие предположения?

– Это не предположения, – я с натугой ухмыльнулся. – Это факт. Вы предатели. Чеченам соплеменника продаете. А они враги. Они вас обязательно завалят. Мы вот тоже в свое время связались с ними…

– Не хер было связываться с кем попало, – оборвал меня русый. – Нужно быть разборчивее в знакомствах. А мы не предатели. Мы же не друга-соратника продаем. А наемного убийцу, которому по закону любой страны положена исключительная мера. Так что сиди и помалкивай…

Через полтора часа непрерывной езды по ухабистой дороге колонна остановилась. Кабинетные вышли из салона, а ко мне тотчас же залезли двое камуфляжных хлопцев и, оставив двери открытыми, сели рядом, положив автоматы на колени.

Снаружи вовсю свирепствовало мглистое утро. Порывы шквального ветра залетали в салон «рафика» и назойливо лезли мне под куртку. Я быстро озяб и попросил своих стражей закрыть дверь.

– Терпи, мужик, – незлобиво буркнул один из них. – Нам надо за вождями следить – как махнут, тебя тащить туда. Потерпи – недолго уж…

А вожди в это время о чем-то договаривались с высоким горцем в длинном пальто и папахе. Горец стоял на фоне темно-синего джипа «Ниссан», за ним расположились четверо боевиков с автоматами, которые настороженно озирались и ежилисъ от неуютной погоды. Обзор был ограничен, и я не мог определить, в какой местности мы находимся, но где-то невдалеке шумела река, стремительно мчавшаяся меж скал.

– Терек, – сказал я. – Мы находимся недалеко от Сар-пинского ущелья, верно?

– Тебе какая разница? – удивился один из камуфляжных. – Твое дело теперь… Все, Леха машет. Потащили!

Действительно – кабинетный брюнет обернулся в нашу сторону и помахал рукой. Камуфляжные подхватили меня под мышки и потащили к договаривающимся сторонам.

Пока они меня тащили, я осмотрелся и чуть не присвистнул от удивления. Вот так чудеса! Это что – роковое место для меня? И пусть попробует кто-нибудь после этого сказать, что предопределение – плод выдумки фаталистов!

В пятидесяти метрах от нас шумел Терек. Противоположный берег его поднимался высоким обрывом, но в обрыве этом имелась весьма пологая промоина, по которой при желании запросто мог проехать хороший импортный внедорожник. А вокруг нас на необъятном пространстве раскинулись заросли дубового леса. В общем, не буду утомлять: это был тот самый брод с казачьего берега на чеченский. Тот брод, до которого в свое время мы не доехали каких-нибудь ста метров. А вот он – обрыв, с которого мы в свое время лихо сиганули в Терек. Не сами, конечно, – минометчики Рашида помогли…

– Здравствуйте, уважаемый, – проговорил я по-чеченски, изо всех сил стараясь придать своему слабому голосу твердость. – Приветствую вас на своей земле.

Высокий седой горец пристально смотрел на меня немигающим взором, беззвучно шевеля губами и покачивая головой. Ничего хорошего в его взгляде я прочитать не сумел. Сейчас вытащит родовой кинжал и начнет с ходу кастрировать – они мастера на такого рода шутки.

– Здравствуй, сынок, – произнес наконец горец. – Ты очень хороший воин – я знаю. Я даю слово – мы не будем тебя унижать. И еще… Я тебе обещаю, сынок, – смерть твоя будет ужасна…

ЧАСТЬ вторая

Глава 1

– Вы уверены, что вам не нужна эта информация? – с хорошо различимым отчаянием в голосе продекламировал кабинетный № 2 – тот, который брюнет. – Я полагаю, вы не совсем объективно оцениваете степень важности предлагаемых вам сведений, уважаемый Гасан! Я полагаю, вы с непозволительной поспешностью отказались от такой замечательной возможности прояснить одну из самых страшных тайн последнего десятилетия, которая по своей значимости сопоставима разве что…

– Ты здоров? – нетактично оборвав витиеватости брюнета, поинтересовался по-русски высокий седой горец, пристально глядя мне в глаза. – Тебя не лишили мужественности?

– Я здоров, – успокоил я седого, ежась от пронизывающего ветра и с вялым любопытством поглядывая на кабинетных – рожи у этих отчего-то вытянулись, глаза потемнели, и вообще выглядели они оба в данный момент крайне обескураженно. Как будто седой их походя надул, не прилагая к этому особенных усилий… – Если ты подразумеваешь под мужественностью наличие детородных органов, то с этим все в порядке.

– А почему ты так выглядишь? – не отставал седой, недоверчиво обшаривая меня взглядом. – Ты не умрешь в дороге?

– Они кололи мне какие-то препараты, – наябедничал я, кивнув в сторону кабинетных. – Хотели тайну узнать.

– Узнали? – заинтересованно вскинул правую бровь седой. – Ты сказал им?

– Что они хотят, я того не знаю, – злорадно сообщил я. – Зря старались.

– Вы обещали, что он будет выглядеть хорошо! – недовольно заметил седой, ни к кому конкретно не обращаясь. – Он долго будет в таком виде? Вообще сам ходить сможет?

– Через трое суток будет как огурчик, – пообещал кабинетный № 1 – тот, который русый соответственно. – Он у вас проживет трое суток?

– Это уже наши дела, – недовольно дернул уголком рта седой и, обернувшись к «Ниссану», крикнул по-чеченски:

– Хафиз! Отложи один, неси сюда. Как будешь готов, дай мне знак. Я скажу, когда выходить…

Русый вопросительно уставился на брюнета. Тот повернулся боком к горцу и показал русому один палец. Русый огорченно крякнул и уточнил на всякий случай:

– Значит, главный зачинщик тебе не нужен… Я правильно понял, Гасан?

– Правильно, дорогой, – согласился седой. – Вообще у нашего рода врагов много. Всех ведь не перестреляешь.

– Но именно этот человек сделал заказ! – напористо напомнил русый. – Именно он нанял их, – кивок в мою сторону. – Если бы не он, ничего бы не произошло… Разве не так? Неужели тебе все равно? Эти, – опять кивок в мою сторону, – лишь инструмент, орудие убийства. Убийца – тот, кто делал заказ!

– У вас есть еще месяц, – проигнорировал сентенцию противной стороны седой. – Найдете еще троих – будет вам еще три «лимона». Нормально ведь?

– Это нереально, – махнул рукой русый. – Считай, что они трупы. Можешь поверить моему опыту: если бы они были живы, он, – тычок пальцем в мою сторону, – давно бы все рассказал.

– Ты не видел их трупы, – покачал головой седой. – Я тоже не видел. Значит, будем считать, что они живы. Месяц. У вас есть еще месяц…

– Я отложил, – послышался голос со стороны джипа – правая передняя дверь приоткрылась, в образовавшейся щели возникла плохо выбритая физиономия горского типа. – Нести?

– Приготовились, – бросил по-чеченски седой, адресуясь к четверым боевикам, расположившимся на заднем плане у джипа. – Когда они пойдут к своим машинам, рассредоточьтесь. Хафиз – чемодан отдашь мне, потом назад. Прикроешь меня, пока они будут считать. Давай неси.

Из джипа вышел крепкий мужик лет тридцати, облаченный в импортный камуфляж, – в руках его был небольшой черный «дипломат».

– Не торопись, дорогой! – насмешливо бросил горец, заметив, что кабинетный русый шагнул в сторону мужика с «дипломатом». – Возьмите Ивана, пусть эти отойдут назад.

– Не понял? – насупился русый, не отрывая взгляда от «дипломата». – Чего сделать?

– Сейчас твои солдаты отойдут, – терпеливо пояснил седой, забирая у Хафиза «дипломат» и благоразумно отступая назад. – А Иван сам стоять не может. Подержите его, чтобы не упал. Вообще он у нас дорогой, беречь надо.

– С чего ты взял, что мои парни должны отойти? – «включил дурака» русый. – Ты чего здесь командуешь?

– Ты вообще такой большой мужик, а ведешь себя как ребенок, – не одобрил манеры оппонента горец. – Давай быстро рассчитаемся и поедем каждый по своим делам. Пусть отойдут к вашим машинам.

– Давай хлопцы – на исходную! – поспешил вмешаться брюнет, подхватывая меня под руку и делая отмашку моим конвоирам. Парни на секунду замешкались, ожидая отбойной команды со стороны русого, но таковая не воспоследовала. Русый хмуро смотрел, как Хафиз, вернувшись к джипу, выдернул из салона «ПКМС»7,62-мм пулемет Калашникова

12,7-мм пулемет Дегтярева-Шпагина.

Минно-взрывные заграждения.

Так называют себя чеченцы; жители приграничья часто пользуются этим названием.

Комплекты камуфляжного обмундирования, включающие теплые куртки и штаны, в которых можно валяться на снегу сколько угодно.

Специально приготовленное мясо для шашлыка.