— Да!
— Ты думал, у нас могло бы получиться что-то вроде дружбы? Что-то постоянное?
— Да!
—Правда?
— Да!
— Так докажи это. Если мне суждено умереть сегодня вечером, я хочу еще раз заняться любовью и хотя бы один раз в жизни хочу быть уверенной, что это — настоящее. — Внутри у нее все дрожало.
— Ты не умрешь сегодня вечером. Джина. Выбрось это из головы.
— Не успокаивай меня. Ты не отец мне, черт возьми. Сделай это или заткнись. Если то, что ты мне говорил, не туфта.
— Это не туфта. Это правда, все до единого слова. — Его лицо раскраснелось. Глубоко посаженные глаза горели.
— Тогда поцелуй меня. Люби меня. Я хочу знать, что хотя бы раз в жизни меня по-настоящему любили. — Глядя ему прямо в глаза, одной рукой она обхватила его за пояс. Она была абсолютно серьезна.
— Но...
Никаких чертовых «но», подумала она, приблизив к нему лицо и целуя его так крепко, что поцелуй походил на укус. Свободную руку он положил ей на спину, затем провел ею до затылка. Она потянула за ремень, впиваясь губами в его лицо, боясь услышать звук поднимающегося лифта. Тогда все кончится.
Тоцци отвернул голову, чтобы избежать ее поцелуя.
— Подожди, — сказал он. — Расслабься.
— Не могу. Нет времени. — В горле у нее застрял комок. Ей хотелось заплакать, но она не станет этого делать, во всяком случае не сейчас. Она откинула голову назад, потянувшись своими губами к его.
Он еще крепче прижал ее к себе, снова положив руку ей на спину, и зарылся лицом в ее шею. Но он был слишком нежен. Нежность ей не нужна. Она хотела страсти. Изогнувшись, Джина снова припала к его губам.
— Может, по крайней мере, снимешь очки? — спросил Тоцци.
— Нет. На этот раз я хочу видеть, что делаю.
— О!
Она отыскала его губы и захватила в кулак волосы на его затылке. Она не отпустит его. Он не должен видеть ее слез.
* * *
Когда Тоцци открыл глаза, было темно. Холодный зеленоватый свет уличных фонарей сквозь окна проникал на чердак. Джина смотрела на него, ее очки поблескивали в полумраке. Вероятно, он задремал.
— Извини, — сказал он, откашлявшись.
— За что?
— За то, что заснул.
Она не ответила, но Тоцци показалось, что она пожала плечами, хотя наверняка он сказать не мог — ее рука была запрокинута за голову.
Ее блузка была застегнута, слаксы натянуты. Откинувшись назад, Тоцци начал застегивать «молнию» на брюках. Сделать это одной рукой оказалось не так просто. Джина протянула руку и помогла ему застегнуть пуговицу на поясе. Он ожидал, что она снова выйдет из себя, но она казалась спокойной. По правде сказать, ей не из-за чего злиться. Конечно, если она чувствовала то же, что и он. А что касается его... Может, все дело было в наручниках, или подействовала мысль о том, что, вероятно, он занимается сексом в последний раз в жизни, или же сыграло роль волнение оттого, что в любую минуту мог вернуться Беллз, но эти минуты вместе с Джиной Дефреско были невероятными. Он и раньше испытывал блаженство от близости с женщинами, но на этот раз он побывал в раю.