— Им сюда лезть не обязательно. Это мои дела.
— Чего зажилили?
— Партию молока.
Иосик гонял из Прибалтики молочные продукты, на этом в последние годы хорошо поднялся. С Пробитым он учился в одной школе, но, всякий раз встречаясь с ним, даром что знал его давно, вел себя с опаской — так надлежит обращаться с ядовитыми змеями. Он предпочитал со школьным приятелем в делах не связываться, но так уж приперло, что ему нужен был для разговора с недобросовестными партнерами именно такой человек.
— Ладно, тысяча, — сообщил свое решение Пробитый. — И то потому, что я сегодня добрый. И в бегах.
— Хорошо, — кивнул Иосик.
— И выступаю как одиночка, а не от имени Корейца.
— Годится, — с меньшей радостью кивнул Иосик, впрочем, отлично понимавший, что от имени Корейца такие услуги стоят куда дороже.
— Когда переговоры?
— Через два часа. У Артурчика.
— Это кабак за зерносовхозом?
— Ну да. «Ручеек».
— На твоей тачке двинем. Мне светиться не резон.
Пробитый знал, что его ищет вся милиция. Но так же знал несколько фокусов, как избегать встреч с ней. А поддельные документы он выправил по случаю еще давно — был у него приятель, который паспорта штамповал — лучше, чем в Гознаке, выходили. Правда, плохо кончил, нашли бедолагу с перерезанным горлом — то ли кому-то не тому что-то продал, то ли стал чему-то свидетелем, но скорее всего просто деньги зажал — до денег очень уж жаден был.
— На моей так на моей, — обрадованно кивнул Иосик, царапая ногтем свою многострадальную папку.
…Два года назад беженец из Баку Артур на идущей на Запад трассе в Суворовском районе за зерносовхозом поставил шашлычницу. Дела вдруг пошли в гору — а чего им не идти, когда налогов не платишь. Еще родственники помогли, и вот уже вознесся ресторанчик из нескольких бунгало, который назывался «Ручеек». Кормили здесь терпимо. Место было тихое, хорошо просматривалось со всех сторон, так что сюда для задушевных разговоров нередко наведывалась полесская братва средней руки. После одной такой беседы в бунгало осталось два истекающих кровью раненых с огнестрельными, Артура сильно трясли местные компетентные органы, но потом отвязались, и заведение продолжало работать в прежнем режиме.
В двадцать ноль-ноль Иосик со своим сопровождающим сидел за столом в отдельном деревянном домике. Пробитый посасывал пиво с высокомерно-снисходительным видом, как умел делать это только он. Он даже шнурки умел завязывать так, словно демонстрировал, что люди вокруг него — просто вши недодавленные. Это талант, и хитрый, ушлый Иосик всегда ему завидовал — сам-то он больше мельтешил и проклинал себя за несолидность.