Он заполз за груду трупов и стал наблюдать за входом в Малый лагерь. Было еще темно; около груды валялось так много отдельных трупов, что он незаметно прилег рядом с ними.
Пьяный рев и стрельба продолжались несколько минут. Потом они стали громче и ближе. Пятьсот девятым плотнее прижался к мертвецам. Он видел красные пулеметные очереди. Отовсюду было слышно, как пули попадают в цель. С полдюжины эсэсовцев шли по большой центральной улице и палили по баракам. Иногда шальные пули мягко втыкались в груды трупов. Пятьсот девятый лежал, распластавшись и полностью замаскировавшись на земле.
Везде заключенные вскрикивали, как перепуганные птицы. Размахивая руками, они, как очумевшие, метались по сторонам.
— Лечь! — крикнул Пятьсот девятый. — Лечь! Притвориться мертвыми! Лежать тихо!
Одни, услышав его, бросились на землю. Другие, спотыкаясь, кинулись к бараку и столпились у двери. Большинство же, кто были снаружи, остались лежать там, где лежали.
Миновав сортир, группа направилась к Малому лагерю. Были распахнуты ворота. Пятьсот девятый увидел в темноте силуэты и искаженные лица в момент выстрелов из револьверов.
— Сюда! — крикнул кто-то. — Тащи сюда, к деревянным баракам! Зададим братьям жару. А то ведь они мерзнут! Давай сюда!
— Быстрей, сюда! Ну, Штейнбреннер. Тащите сюда бидоны!
Пятьсот девятый узнал голос Вебера.
— Тут кто-то у входа! — крикнул Штейнбреннер. Легкий пулемет выпустил очередь по темному скоплению в дверях. Люди медленно повалились на землю.
— Давно бы так! А теперь вперед!
Пятьсот девятый услышал бульканье, словно откуда-то текла вода. Он увидел темные бидоны, из которых на стены выливался бензин.
Отборная группа Вебера отмечала расставание с лагерем. В полночь поступил приказ об уходе, и основная часть войск вскоре покинула лагерь; но у Вебера и его банды еще оставалось достаточно шнапса, и они быстро напились. Они не хотели уйти просто так и решили напоследок пройтись по лагерю. Вебер приказал захватить бидоны с бензином. Они собрались оставить после себя своеобразный маяк, который еще долго напоминал бы о себе.
Каменные бараки пришлось оставить в покое, зато в старых польских деревянных бараках было все, что им требовалось.
— Фейерверк! Быстрее! — кричал Штейнбреннер.
Вспыхнула спичка, следом за нею загорелся коробок. Державший в руках коробок бросил его на землю. Другой эсэсовец опустил второй коробок в бидон, стоявший вплотную к бараку. Коробок погас. Но от светло-красного огонька первой спички побежала тонкая голубая полоска вверх по стене. Потом эта полоска, веерообразно разойдясь на несколько газовых ручейков, превратилась в дрожащую голубую массу. В первый момент это не предвещало никакой опасности, скорее напоминало холодный электрический разряд, прозрачный и робкий, который быстро утихнет. Но потом начался треск, и в голубых, устремленных к крыше ручейках стали появляться сердцевидные желтые трепещущие огоньки. Это были уже языки пламени.