Эйден лежал под грубым и тонким одеялом. Его бил озноб. На соседней койке Рена опять завела свою песню: дескать, Эйден сморкается в ее платок. Это дико бесило Эйдена. Он пользовался только сводим носовым платком. Элементарная брезгливость не позволила бы ему взять чужой, да к тому же использованный платок. Неужели Рена этого не понимает?
Марта в последние дни замкнулась, стала еще более молчаливой. Через два дня после исчезновения Тимма она переставила свою койку в другой, пустой ряд. Тем самым она демонстративно отделилась от остальных кадетов. Брету, Рене и Пери было на это, похоже, наплевать. Эйдену тоже. Последний разговор отбил у него желание общаться с ней.
— Нам теперь даже командное состязание не провести — народа не хватит, — сказал Брет как-то ночью, перед сном.
— Когда ты повзрослеешь, ублюдок вольнорожденный? — злобно отозвалась Рена.
Не в силах снести подобное оскорбление. Брет набросился на Рену. Они сцепились и рухнули на пол. Лицо Брета было искажено яростью. Эйден кинулся их разнимать и попытался оторвать Брета от Рены. Туг же подскочила Пери и оттолкнула Эйдена.
— Не мешай. Хоть какое-то развлечение.
— Для тебя драки между своими — это развлечение?
— Подумаешь? Будто раньше драк не было. А теперь… — Она кивнула в сторону Марты. Та сидела на своей койке, подобрав ноги, и смотрела на потасовку, как на цирковое представление.
Драка тем временем принимала серьезный оборот. Оба противника были уже на ногах. Рена сделала выпад, метя пальцами Брету в глаза. Тот отклонился, раскрывшись. Воспользовавшись моментом, Рена ударила его коленом между ног. Другого это вывело бы из строя, но Брет, хоть и скрючился, тут же ударил Реву головой в живот. Та сложилась пополам. Ее лицо перекосилось от боли.
Да, зрелище было что надо! Оба стояли друг напротив друга, согнувшись, и изо всех сил сдерживали стоны (еще один урок, преподанный Джоанной). Пери бросилась к Брету и обняла его, нашептывая что-то утешительное. Эйден же поддерживал Рену. В глазах у Рены стояли слезы.
И тут. Эйден осознал, что впервые за столь долгое время они ведут себя сейчас так, как в старые добрые дни. Не выпуская руки Рены, он взял за руку Пери. Теперь их четверка стояла, держась за руки.
С койки, что напротив, донесся громкий хохот.
Это смеялась Марта.
— Дурачье, — вдруг сказала она. Ее мимика и интонация сейчас были в точности, как у Джоанны.
Марта встала с койки и подошла к ним. Встав на колени напротив Эйдена, она положила одну руку Брету на плечо, другой сжала ладонь Рены. И посмотрев на Эйдена, улыбнулась ему. Возможно, это была лишь игра воображения, но Эйдену вдруг показалось, что эта добрая улыбка могла появиться на губах только той, прежней Марты, какой она была до того, как оказалась в этом лагере.