Однако лишь упоминание этого имени заставляло его испытывать глубокое волнение, и он с грустью подумал, что Сантер испытывает при этом такие же чувства. Хотя до сих пор они и словом не обмолвились о своей любовной привязанности, однако каждый из них с болезненной уверенностью чувствовал, что друг его любит женщину и что за одну ее улыбку готов отдать жизнь.
— ...я хотел поговорить с тобой о Жернико, — неожиданно закончил Перлонжур.
— Вот как! — отозвался Сантер, удивленно поднимая брови.
— Ты уверен в том, что это было именно его тело?
— Конечно же, уверен.
— И ты собираешься сообщить об этом Асун... его невесте?
— Да, — глухо ответил Сантер.
— А ты не подумал, что, поступив таким образом, ты доставишь ей страдания?.. А?
— Кому это я доставлю страдания?
— Асунсьон.
— Нет, не думаю.
После этих слов наступило молчание. Оба друга, казалось, набирали сил для дальнейшей борьбы.
— Ты неправ, — тихо сказал Перлонжур. — Не рано ли ей знать об этом?..
— Нет, не рано. Я сейчас как раз направлялся к ней. Асунсьон пора узнать о том, что она свободна...
— Знаешь, если она действительно любила Марселя то, думаю, что свободной она станет не скоро!
— Но ведь нельзя же питать любовь к умершему.
— Ты ошибаешься. Некоторых умерших любят гораздо сильнее, чем живых.
При этих словах щеки Сантера вспыхнули:
— Ты говоришь это в расчете на меня?
— Я не понимаю...
— О! Только не нужно разыгрывать дурочку! Ты привел меня сюда лишь затем, чтобы поговорить о ней. Именно это ты и намерен был сделать, когда только что остановил меня на улице. Но тебе не хватило смелости начать этот разговор, правда? Или, быть может, откровенности?.. Ну, тогда я скажу вместо тебя. Я-то ведь не боюсь этих слов. Короче, ты любишь Асунсьон.
— Да. — прошептал Перлонжур.
— Но я ее тоже люблю! Я люблю ее — нужно ли тебя в этом убеждать, люблю больше жизни!.. Если бы только знал, насколько больше своей жизни!..
— Конечно, Жорж, иначе это нельзя было бы назвать любовью.
— Я полюбил ее с самого первого дня, с тех пор как впервые увидел ее, когда она пришла ко мне, узнать новости о Марселе...
— А я, — сказал Перлонжур, — полюбил ее с того дня, когда похитили Марселя, когда я вместе с тобой вошел в квартиру и увидел ее, лежащую на полу в обмороке... Я полюбил ее, ты понимаешь, еще не видя ее лица...
— Но ведь я полюбил ее раньше тебя! — искренне воскликнул Сантер.
— А я, — ответил на это Перлонжур, — люблю ее с тех пор, как я вообще впервые стал думать о женщинах.
Воцарившееся враждебное молчание явно разделяло двух друзей. Только что произнесенные слова полностью подтвердили все их опасения и смутный страх, усугубив таким образом размолвку. Что же теперь делать? Что будет с их такой чистой братской дружбой?