длинный меч пуна и страшный удар его, Эвбулида, македонской махайрой по несущей смерть союзнику руке…
Сомнения не оставалось — это был тот самый центурион.
— Квинт! — радостно закричал Эвбулид, бросаясь к нему. — Пропорций!!
Римлянин недоуменно повел головой. Остановил удивленный взгляд на Эвбулиде. Брови его узнавающе дрогнули.
— Эв… булид?!
Потом они сидели за кувшином вина в харчевне, куда Эвбулид затащил старого боевого друга. Квинт Пропорций, подобрев от второй кружки вина, стал упрекать его за то, что он живет в неподобающей славному прошлому нищете.
— Но что я могу поделать? — разводил руками Эвбулид. — Хотел взять в долг, чтобы обзавестись прибыльным делом, да никто не дал даже двух мин! Кто может поручиться, что я не только выплачу проценты, но и верну сам долг? И потом, Квинт, у кого занять? Теперь в обнищавших Афинах таких, как я — считай каждый второй! Есть еще, правда, твои земляки, римские ростовщики, но мы, афиняне, м-м… боимся их!
— Боитесь? — стукнул кулаком по столу Квинт. — Скажи прямо, что ненавидите нас!
— Но, Квинт, ты должен понять моих земляков! — примирительно заметил Эвбулид. — За что грекам любить вас? Тебя я не имею в виду — ты мой друг, и мне хорошо известны твои честность и мужество. Но скажи: зачем Риму далась наша Греция? Воевали б и дальше с варварами, а мы бы помогали вам, как под Карфагеном или в Сирии. Так нет — зачем-то вам понадобилось разрушать прекрасный Коринф, играть на бесценные сокровища его храмов в кости! Ведь вы захватили всю Грецию, спасибо хоть для Афин сделали исключение…
— Я воин! — багровея, уставился на него тяжелым взглядом Пропорций. — Что приказали, то и сделал. Приказал консул[10] Сципион Эмилиан сравнять с землей Карфаген — сравнял. Повелел сенат разрушить Коринф и продать его жителей в рабство — разрушил и продал. Ну а ценности храмов… Надо же было нам как-то развлечься после тяжелых боев! И потом — подумаешь ценности! Консул Муммий, отправляя наш корабль с ними в Италию, приказал: «Если с этими картинами, статуями и расписными вазами что-нибудь случится, если они разобьются или утонут, то вы должны будете изготовить новые, причем точно такие же!» И если бы так случилось, если б Нептун послал бурю или Марс — вражеские корабли, то изготовили бы! Приказ консула — высший приказ для римского воина!
— Квинт, ты говоришь сам не зная что! — воскликнул ошеломленный Эвбулид. — Разве можно изготовить вторую Афродиту Праксителя или «Медею» Тимомаха?![11] И потом, выходит, если тебе прикажут идти на Афины…
— Я воин! — вместо ответа повторил Квинт. — И если сенат решит взять Афины и продать в рабство твоих Просителей и Тимомахов — возьму и продам. Или прикажет консул убить тебя, и… — он красноречиво провел ребром ладони по горлу и вдруг расхохотался: — Ну ладно, ишь как побледнел! К тебе это не относится. Ведь ты однажды спас мне жизнь! А я умею платить добром за добро. Твое счастье, что ты встретил меня! Видел сегодня около меня грека? Это мой должник. Я через суд отобрал у него мельницу. С этой минуты она — твоя!