Он соскочил с коня и поднялся по ступеням, на ходу снимая перчатки.
— Ваше имя, госпожа?
— Это представление, сэр? Или допрос?
Ее серые глаза были такими же холодными, как воды Атлантического океана, бившиеся об Игольчатые скалы, стоявшие на страже этого водного пространства между островом Уайт и остальной частью Англии. «Она молода, — сказал он себе, — ей едва исполнилось двадцать. Высока для женщины, но стройная и гибкая, как ива». На ней было темно-синее платье из полотна ручной работы. Белый фартук подчеркивал узкую талию, которую он мог бы обхватить двумя руками. Золотистая кожа напоминала о летних днях, проведенных на воздухе. Он взглянул на ее спокойно сложенные руки и увидел тонкое золотое обручальное кольцо. Руки были такими же загорелыми, как и лицо, но кожа на них загрубела, что свидетельствовало о тяготах и лишениях.
Алекс Маршалл, младший сын графа Грэнтема, внезапно вспомнил о правилах приличия.
— Я полковник Александр Маршалл, госпожа.
— Это королевское имя неуместно для «круглоголового», полковник, — сказала она, не торопясь представиться в ответ.
Алекс Маршалл не испытывал угрызений совести, когда дело касалось кровавой битвы. Он не переживал, выполняя приказы парламента и арестовывая сторонников короля, конфискуя их поместья, лишая наследства их обитателей. Но никогда раньше, до сего момента, он не чувствовал ни малейшего желания обрушить весь свой гнев на женщину.
Ее серые глаза насмехались над ним, когда она присела в реверансе и произнесла:
— Вирджиния Кортни, полковник Я не могу оказать радушный прием вам и… — она указала на ряды воинов, — вашим подчиненным. Но с радостью поделюсь всем, чем располагаю.
Алекс чувствовал взгляд двухсот пар глаз, смотревших ему в спину, когда он стоял перед этой поразительной женщиной, которая насмехалась над ним каждым мягким движением и каждой искоркой в глазах, женщиной, которая оказала ему гостеприимство так, как радушная хозяйка предлагает путнику подкрепиться.
— Кто здесь с вами? — Фраза была произнесена резко и требовательно в попытке утвердить превосходство, которое обычно никем не оспаривалось.
— Да никто, полковник. Я совсем одна, — ответила она. — Вам нет нужды беспокоиться за безопасность ваших людей. На них никто не нападет. — Ее голос звучал нежно и мягко, несмотря на дерзкий вызов.
Джинни незаметно наблюдала за ним. Нужно быть осторожной и не слишком злить этого завоевателя, чтобы не поставить под угрозу других. Ей надо действовать очень тонко, чтобы достичь своей цели. «Ему, наверное, около тридцати», — решила она. Выглядел он очень представительно, насколько это было возможно в его ненавистной форме. Глаза сочетали в себе зеленовато-коричневые оттенки — не совсем карие, но близко к этому; брови — темно-коричневые, четко очерченные. Орлиный нос нависал над полными губами, которые сейчас вытянулись в тонкую линию. «Твердо сжатые челюсти говорят о бескомпромиссности натуры», — подумала Джинни, гадая, какого цвета могут оказаться его волосы, если он когда-нибудь снимет этот шлем. Одно она знала точно — они будут коротко подстрижены, как у всех «круглоголовых».