— Ну что, сам расскажешь нам всем, что ты делаешь, или придется мне? — спросил Романов язвительным, небрежным тоном.
На секунду показалось, будто губы Грундо склеились. Потом он разлепил их и, словно сквозь вату, буркнул:
— Я… я сам расскажу.
— Ну, давай тогда, — сказал Романов сухо и недружелюбно.
— Я… я… — начал Грундо.
— Ничего он не делает! — вмешалась Родди. — Не приставайте к нему!
Грундо взглянул на нее несчастными глазами.
— Да нет, делаю, — признался он. — Я это делал непрерывно, с трех лет. Я… я наложил на тебя чары, чтобы заставить… чтобы ты меня любила и… и заботилась обо мне, как ни о ком на свете.
— Но это просто потому, что ты был маленький и тебе было одиноко! — поспешно возразила Родди.
Грундо покачал головой.
— Дело не только в этом. Я и теперь это делаю, постоянно, потому что… мне так проще. Ты можешь читать за меня, помогать мне делать уроки и творить заклинания, которые не были бы выворочены наизнанку. И мне не приходится пытаться делать все это самому.
— Короче, из-за лени, — сухо заметил Романов. Грундо кивнул. Вид у него был такой несчастный, что даже его длинный нос как-то обвис и поник, честное слово.
— Но теперь мне, пожалуй, следует их снять, да? — прогудел он. Скорее, даже простонал.
— Да, — ответил Романов. — Если тебя это утешит, могу сказать, что в детстве и у меня были проблемы с магией — я тоже делал все шиворот-навыворот. На самом деле, достаточно потрудиться всего с месяц, чтобы к этому приспособиться и научиться с этим работать. А потом ты обнаружишь, что тебе все дается гораздо лучше, чем большинству других людей, потому что ты привык пересиливать себя, а они нет.
Родди к этому времени так побледнела, что лицо у нее сделалось как из теста.
— Нет! — почти завизжала она. — Это неправда! Вы лишаете меня смысла моей жизни!
Романов пожал плечами. Грундо выпятил нижнюю губу и сказал:
— Это правда. Извини.
На это Родди издала вопль отчаяния и опрометью выбежала из кухни и из дома. Когда хлопнула входная дверь, Романов коротко кивнул мне и дернул головой в сторону двери, давая понять, чтобы я пошел за ней. Я на миг уставился на него. Мне казалось, что, если человек внезапно обнаружил, что вся его жизнь была ложью5 последнее, чего он захочет, это видеть рядом меня. Но Романов дернул головой еще настойчивее, и я пошел.
Родди стояла ко мне спиной на середине склона, поднимающегося к саду. Чуть подальше, у стены сада, стояла Мини, которая задумчиво тянулась хоботом к плодовым деревьям за стеной. Она снова застенчиво потирала ноги.
— Мне кажется, эта девочка ужасно несчастна, — сказала она мне.