Отвары же заранее заготовить можно лишь при наличии трав да кореньев нужных. На их-то поиски и подалась Доброгнева. И никто из ратников в дружине Ратьши не приметил, как пошла она прочь из стана. Зато это заметили два половца. Переглянулись они понимающе, выждали, пока девка удалилась на изрядное расстояние от лагеря, безопасное для насильников тем, что и самый громкий голос, взывающий о помощи, никому не услыхать, вскочили на своих приземистых лошадок и, истекая похотью, ринулись следом.
Тот, что скакал первым, прямо с коня на нее метнулся, да на его беду Доброгнева в тот миг от шмеля лугового отмахнулась лениво. Вроде бы и малое движение сделала, но и его хватило, чтобы дикарь степной чуток промахнулся и ни с чем повалился на землю. Второй же с коня своего соскочил, но тут и Доброгнева, вмиг сообразив, что именно двум этим образинам нечесаным от нее понадобилось, уже не оплошала. Ловко увернувшись от похотливых объятий, она почти тут же, времени даром ни секундочки не тратя, оказалась близ лошади. Запрыгнув же на нее, тоже не растерялась, поняв, что если к стану Ратьши жеребца направит, то не успеет степной конек ходу набрать, как арканом половецким либо сам изловлен будет, либо наездник его на землю повержен. Стало быть, путь ей один лежит — тот, что никем не перегорожен, хотя он и ведет в противоположную сторону от палаток русских ратников. Туда она коня и направила.
Тот, кто по ее милости безлошадным остался, по первости попробовал наездницу лихую стрелой каленой достать, да, видать, вся сила молодецкая у него внизу живота сосредоточилась, ничего для рук не оставив. Плохо ложились стрелы, то с явным недолетом, а то в стороне, на расстоянии не менее пяти-шести шагов от скакуна, что для стрелка-степняка позор несусветный. А потому тот, хоть и досадовал на девку, оказавшуюся не в меру шустрой, но в то же время и возликовал, что столь досадных промахов, кроме его товарища, никто не заметил.
Второй же степняк, изловив своего жеребца, пустился в погоню, но хоть и худощав был он, по степному поджарым, но все равно тяжелее Доброгневы, а потому при всем своем умении обращаться с конем так и не смог к девице приблизиться. Как было поначалу меж ними метров сто, так и осталось даже после доброго десятка минут дикой отчаянной скачки.
Однако половецкий воин был упрям и настойчив и от погони не отказывался. Раза два ему удалось слегка приблизиться, но стрелы, им пущенные, невесть по какой причине вкривь да вкось ушли и Доброгневу даже не побеспокоили. Тогда он стал готовить свой старый, не раз испытанный аркан. С ним дело лучше пошло. Еще бы чуть, и ушел скачущий впереди него конь с легкой наездницей в глубь дубравы, которая лежала на их пути, но петля из конского волоса, над которой шаман полночи заклятье ловца читал с пеной на губах, на один миг проворнее оказалась. Захлестнула она Доброгневу змеей подколодной, и слетела девица с жеребца своего, да еще при падении ударилась о ствол молодого дубка, недремлющим стражем стоящего на опушке.