— Ну так как, согласен? — Похоже, идея эта не на шутку завела Энну.
— Да, понимаешь, неловко как-то... — Торнан не хотел обижать так славно развлекших его женщин, обратив все в шутку. — Я ведь самой Богине служу... Опять же, чего доброго, ваша принцесса на меня глаза положит — отберет ведь! Как пить дать, отберет меня у вас!
— Хи-хи-хи!
— Хо-хо-хо!
Похоже, последние слова показались Энне и Тейе очень смешными.
— Вот уж чего можешь не бояться! — сообщила Тейя. — Вот уж чего с тобой не может случиться никогда! Скорее мой толстячок вызовет тебя на поединок!
— Не хочешь же ты сказать, что она хранит девственность для мужа?
— Хе-хе-хе!!!
— Ха-ха-ха!!!
Его мимолетные подружки искренне развеселились. А потом начали рассказывать, давясь смешками, перебивая друг друга и многозначительно хихикая.
И Торнану оставалось лишь в очередной раз посочувствовать здешнему государю.
Когиту и в самом деле не интересовали мужчины. Совсем. Начисто. Ни на ломаную иску. Она предпочитала женщин.
Старый князь души не чаял в дочери: уже в семь лет у той был свой собственный маленький двор, где она была полновластной хозяйкой — с целым выводком придворных дам, прислужниц, и даже своей гвардией из двух дюжин знатных девушек: понятно, не настоящих воительниц вроде Мариссы, но по крайней мере знающих, с какого конца взяться за меч и умеющих держаться в седле. Уж кто из полусотни этих пресыщенных и развращенных бездельем баб приохотил наследницу к противоестественным забавам, или такова была ее природа, осталось неизвестным. Так же как и то, когда она впервые отведала запретного плода.
Первый раз это выяснилось, когда Когите было неполных тринадцать — обходившая конюшни стража застукала принцессу на сеновале в чем мать родила с семнадцатилетней горничной. Скандал тогда удалось замять — девка просто отдала все оказавшиеся при ней драгоценности стражам, пригрозив при этом страшными карами за болтовню. Тем не менее история как-то всплыла наружу.
Спустя год с небольшим весь двор только и говорил о том, как какая-то смазливая поломойка была вдруг возвышена по непонятному капризу Когиты до старшей камеристки, а потом выдана замуж за не самого бедного купца — с не самым, между прочим, плохим приданным. Затем были и другие — дочки бедных дворян и слуг, вдруг ни с того ни с сего возносившиеся очень высоко и получавшие земли и титулы. Иноземные куртизанки и авантюристки, блиставшие при дворе — не имевшие покровителей, но при этом не знавшие нужды в деньгах. И надо ли говорить, что Когита была весьма частой гостьей у местных торговцев живым товаром, временами покупая по десятку рабынь одновременно.