– Будем прощаться? – спросила она.
Бекет поймал золотистую прядь, выбившуюся из подколотых в спешке волос и поцеловал ее.
– Мы уже простились. – Он поправил прядь и отступил.
– Я... Я буду тосковать по тебе. – Она зажмурилась, не позволяя себе заплакать. – Уж лучше б я тебя не знала...
Ничего подобного, когда он вернется к герцогу Мальборо, у меня, как благословение Божье, останутся мои воспоминания.
Она улыбнулась дрожащими губами.
– А то теперь всякий раз, как я буду проезжать по дороге на Ауденарде, мне вспомнится англичанин в алом мундире. И не только на той дороге, а везде, всегда!
Бекет потрепал ее за подбородок.
– Тебе незачем проезжать по дороге на Ауденарде, сильфида.
– Ну почему? Раз в неделю – в базарный день... Мы с Петером покидаем Геспер-Об и возвращаемся в Сен-Бенуа.
– Катье... – он осекся.
Она удивленно заглянула в синие глаза и увидела там мучительную душевную борьбу.
– Тебе некуда возвращаться, Катье. Я думал, ты знаешь. Замок Сен-Бенуа...
– Что?! – Она помертвела.
Он протянул к ней руку, но опять удержался.
– На исходе сражения Сен-Бенуа был взорван пушечной канонадой.
Катье уставилась на него, чувствуя, что сходит с ума.
– Нет! – прошептала она. – Нет! Не может быть! Я лишилась сестры, всех надежд на будущее Петера, дома... И тебя... – Она вцепилась в лацканы его мундира. – Да, ведь ты скоро вернешься к своему Мальборо, к своему долгу. А мне и моему сыну ничего не остается. Ничего, кроме дядюшки, который упрячет его подальше, как только узнает про... «изъян».
Он перехватил ее дрожащие руки.
– Моя сильфида, ты молода, прекрасна, в твоей жизни еще будет много счастья. Не надо бояться. Маркграф примет твоего сына. Скажи ему – и в душе сразу же поселятся мир и надежда.
– Какая надежда? – Она отстранилась. – Ты бы слышал, как Клод говорил о Петере! Называл его совершенством, уверял, что не терпит даже малейших изъянов. А еще – как они со смехом рассказывают про его деда!
– Катье, ты должна ему сказать. Дед Клода был выживший из ума старик. Маркграф не может так обойтись с шестилетним ребенком.
– Да откуда тебе знать? Думаешь, он поступит так, как на его месте поступил бы ты? Не станет стыдиться Петера из-за такой малости? – Она повернулась к лошади и начала подтягивать подпругу. Глаза жгли слезы. – Ты же его не знаешь!
– Я слишком хорошо его знаю. И все-таки ты должна сказать.
Он посадил ее боком в седло; трясущимися пальцами она расправила юбку. А он накрыл их своей рукой.
– Мне жаль, что все так случилось. Я думал, душа моя давно мертва, но ты... Прости меня, Катье. Если б я мог остаться с тобой навсегда!.. Но моя участь предрешена. Я лишь играю предназначенную мне роль.