, подумала Катье.
– Меня тоже убьете? – спросила она шепотом, в котором, однако, не было и тени страха.
– Вот что, женщина, – раздельно проговорил он, и глаза его полыхнули неукротимой яростью. – Не вам рассуждать о чести моих людей. Не вам, понятия не имеющей о том, что такое честь.
Руки его разжались, и он отступил в сторону.
– А как еще мне относиться к иноземцам, чужакам, которые отняли у меня сына?
– Поплачьтесь кому-нибудь другому. В ваших жилах та же кровь, что и у гадюки-сестрицы.
Она отделилась от перегородки.
– А в ваших не кровь, а талая вода!
Он вернулся к своему коню. Когда снимал седло, острая лука угодила ему прямо в бок, и до Катье донесся судорожный хрип.
– Господи Иисусе! – пробормотал он сквозь зубы. Протянув руки, она шагнула к нему. (И по натуре, и по воспитанию Катье была настоящей владелицей замка; привычка заботиться о ближнем глубоко укоренилась в ней.)
Он отбросил в сторону седло и обжег ее взглядом.
– Оставьте свои дешевые уловки, мадам. Лучше займитесь ужином.
Она смущенно опустила руки и стала смотреть, как Торн отвязывает пистолеты и мешки, как пучком соломы дочиста выскребает бока жеребца. Алый мундир был весь в пятнах засохшей крови, а в тесноте амбара ноздри Катье щекотал удушливый запах пороха.
– Простите мне мою глупость, полковник, – ровным голосом вымолвила она. – Я сразу не сообразила, что торговец не может вести себя как благородный человек;
Он оглянулся, сощурил глаза.
– Я солдат, мадам, а не торговец.
– Ну да. Вы торгуете смертью, где вам было учиться хорошим манерам!
У него вырвалось крепкое английское словечко.
– Между прочим, так же, как ваш муж.
Ей пришлось проглотить горькую пилюлю. Это не человек, а сущий дьявол! И кто ее тянет за язык? Она же совершенно беззащитна перед его силой, его опытом, его оружием.
Катье сняла накидку, повесила ее на ржавый крюк, одернула платье.
Лессин снова повторила она как заклинание. Завтра в Лессине она прервет это неприятное знакомство.
Потянувшись за брошенным на солому мешком, Катье вновь обрела деловитость и спокойствие владелицы замка. Развязала тесемки, заглянула внутрь и содрогнулась от мысли, что будет есть хлеб убитой женщины. Ничего не поделаешь, нынешней ночью она вынуждена мириться с безумием.
По крыше амбара монотонно барабанил дождь.
Катье почувствовала на себе взгляд Торна и вскинула голову.
– Я повинуюсь вашим приказам, полковник. Насчет ужина.
Она шагнула к фонарю, но, вновь увидев залитое кровью ложе, попятилась в глубь амбара. Там царил полумрак и метались зловещие тени.
– Мы здесь одни, – откликнулся Торн в ответ на ее невысказанный ужас.