Пока Торн отсутствовал, она как следует вымылась, словно в надежде соскрести тревогу и смятение с души. Прибираясь в помещении, наступила на трухлявую половицу и тут же испуганно отпрянула.
На землю уже спустилась ночь, когда Катье сквозь шум водопада расслышала посторонний звук и оглянулась. Бекет стоял в проеме черной тенью на фоне луны, едва появившейся над холмами.
В глазах необычная настороженность. Он положил перед ней хорошо ощипанного тетерева, снял мундир, расстегнул камзол и, опустившись на колени, начал разводить в очаге огонь. Его пальцы слегка коснулись пола, откуда она тщательно смела плевелы и муку.
– А вы неплохо потрудились, владелица замка.
Он улыбнулся, а может, это ей почудилось в темноте.
Немного спустя Катье уже глядела на огонь, уткнувшись подбородком в колени, а от запаха жарящейся дичи сосало под ложечкой.
– Так бы и съела его целиком, – выдохнула она, пожирая глазами тушку, насаженную на самодельный вертел. Потом чуть наклонилась и потянула носом. – После сыра и черствого хлеба всякая пища покажется райской.
Торн примостился возле каменного углубления перед очагом и поддерживал огонь; на лице его плясали оранжевые блики.
– Вы нетерпеливы! – (Теперь он уж точно улыбнулся.)– Владелицы замка так себя не ведут.
– Ведут, если умирают с голоду.
Он потянулся, подвинул к себе мешок, вытащил нечто похожее на белесый камень и подкатил к ней по полу.
– Вот, подкрепитесь немного. – Он усмехнулся уголками губ.
Катье со смехом подняла кусок говядины и взвесила его на ладони.
– Ее нарочно обрезали в форме булыжника?
– Она и на вкус как булыжник. – Торн отобрал у нее засохшее мясо, его пальцы слегка пощекотали ей ладонь. – Но фуражиры народ запасливый, так как знают, что если вернутся с пустыми руками, то эту пустоту им придется есть. – Он забросил кусок в дальний угол мельницы, и тот, угодив в пролом, шлепнулся в реку.
Она медленно согнула пальцы, пытаясь сохранить на ладони тепло его прикосновения.
Луна сияла высоко в небе. Катье удовлетворенно поглядела на кучу обглоданных костей. Тетерев и впрямь оказался райской пищей – пальчики оближешь. Она снова сидела у огня в своей излюбленной позе – обхватив руками колени. Торн устроился чуть поодаль и тоже смотрел в огонь. Катье силилась прочитать выражение синих глаз, но не сумела.
– Вы давно служите? – Она с опаской покосилась на него: как бы опять чем-нибудь не задеть.
Лицо окаменело, глаза неподвижно уставились в огонь, но голос звучит подчеркнуто спокойно.
– Смотря как считать... Я второй из трех сыновей. К восемнадцатилетию отец купил мне полк. Но я не чувствовал призвания к воинской службе и болтался по Европе, пока война не стала неизбежностью. Лондон, Париж. Потом Вена...