Всего несколько недель назад он и его лабораторный ассистент доктор Кларк Нельсон натолкнулись на одно производное бутирофенона, которое избирательно снизило электрическую активность ретикулярной формации у одной обезьяны. Только величайшая самодисциплина позволила ему не воспарить на небеса, учитывая, что Результаты получены только на одном животном. Когда они стали повторять эксперименты, то нашли, что у восьми обезьян наблюдалось то же самое.
Как доктор Норман Гудмен хотел бы забросить всю остальную работу и посвящать все двадцать четыре часа в сутки своему открытию! Он планировал все более сложные эксперименты со своим препаратом, в том числе и на людях. Нельсон пылал еще большим энтузиазмом, и доктор Гудмен с величайшим трудом отговорил его от немедленной попытки введения небольшого количества препарата самому себе.
Доктор Гудмен знал, что настоящая наука покоится на фундаменте строгой методологии. Все должно исследоваться тщательно и объективно. Слишком ранние эксперименты на людях могут приводить к жалобам и неприятным открытиям, что печально и для врача, и для больного, и для препарата. Итак, доктор Гудмен держал себя в узде и придерживался строгой последовательности опытов, по крайней мере пока ему не захочется обнародовать свое открытие. И вот в это понедельничное утро он "давал газ", как они называли это на своем жаргоне, то есть отдавал дань клинической анестезиологии.
– Черт, – сказал доктор Гудмен, выпрямляясь, – Мери, я забыл эндотрахеальную трубку. Сбегай в наркозную и принеси восьмой номер.
– Иду, – ответила Мери Абруцци, исчезая за дверью операционной.
Доктор Гудмен рассортировал соединительные трубки для разных газовых смесей и подключил две из них – для закиси азота и для кислорода – к вентилю в стене операционной.
Шон Берман был четвертым и последним пациентом для Гудмена в этот день 1976 года. До этого ему пришлось работать с женщиной весом в сто тридцать три килограмма с желчнокаменной болезнью. Доктор Гудмен опасался, что огромная масса жира впитает в себя наркотик, а к концу операции начнет его выделять в кровь, затрудняя выход пациента из наркоза. Но его опасения не оправдались, и, хотя операция затянулась, больная проснулась очень быстро, как только удалили эндотрахеальную трубку и затянули последний шов.
Остальные два случая в этот день были банальными: венэктомия и геморроидэктомия. Берману же предстояла менискэктомия на правом колене, и доктор Гудмен предвкушал, что уже в час пятнадцать будет в своей лаборатории. Каждый понедельник Гудмен благословлял свою счастливую звезду, что у него хватило настойчивости продолжать свои научные изыскания. Клиническую анестезиологию он находил слишком скучной, слишком легкой, слишком банальной и надоедливой.