Курсант смутился. Переориентировал взгляд, уставился в небо над ее головой, будто его вдруг крайне озаботила погода, а именно - во-о-он то облако, подозрительно похожее на грозовое. Озабоченно, с прищуром глядя в небесные выси, курсант Гром зашагал быстрее, не забыв сместиться правее, к самому краю тропинки, уступив девушке, так сказать, кирпичную магистраль.
Девушка и курсант поравнялись. Он почувствовал запах ее тела, волос и… неожиданно острую боль в печени.
Девушка ударила курсанта острым локотком в живот резко и безжалостно. Гром удивленно охнул, а девица ловко крутанулась, оказалась у него за спиной и врезала обоими кулаками по единственной почке.
Сложная гамма ощущений, предваряющая потерю сознания вследствие болевого шока, не поддается описанию. Чтобы понять, что творилось в организме курсанта, надобно пережить нечто подобное. А лучше не надо, потому как можно и не пережить…
… Очнулся Гром в медкабинете, на низкой кушетке, обитой оранжевым дерматином, стоявшей вплотную к уныло-фисташковой стенке. Пахло лекарствами. Мухой жужжал вентилятор в углу. Блестели стекла металлического шкафа с прозрачными створками, поблескивали врачебные аксессуары на стеклянных полках. Однажды Гром уже побывал в этом кабинете - в день приезда заходил отметиться.
За белоснежным двухтумбовым столом, спиной к марлевым занавескам на зарешеченном окне сидела русоволосая девушка со светло-голубыми глазами. Волосы она собрала в пучок на затылке, загорелую кожу спрятала под складками накрахмаленного докторского халата.
– Как самочувствие? - сухо поинтересовалась русоволосая.
– Жив… ой!… Живой… - Гром попробовал перевернуться с живота на спину. Не получилось, в пояснице вспыхнули угольки боли. - Как вы меня сюда дотащили. В смысле, кто дотащил? Сколько я валялся в отключке, а?…
– Не имеет значения, - девушка выдвинула ящик стола, порылась в нем, достала и водрузила на очаровательный носик очки в толстой черепаховой оправе. - Когда вам удалили почку?
– Почку?… - переспросил Гром. Он еще плохо соображал, в голове еще кружилось, еще подташнивало. - Когда удалили, спрашиваете? Когда в армии служил. Гранаты, целая связка, за спиной рванули. Далеко за спиной. Фашист метнул их хрено… ой, извините, слабо метнул, хилый был фриц, больной. Бордюрный камень немного помог - его разворотило здорово, а меня терпимо. Мне фантастически повезло - гранаты закатились под крепкий бордюр, в ложбинку на асфальте. Главный хирург Военно-медицинской академии поставил редкий диагноз - везунчик.
– Вас комиссовали?
– Из армии? Да, конечно, - Гром отвечал охотно, многословно и машинально. Говорил и одновременно боролся с головокружением, пересиливал тошноту. - Мне, когда комиссовали, советовали восстановиться в университете. Я в армию с третьего курса ушел, я в Свердловске учился. Три года проучился и понял - зря трачу время свое и преподавателей. Возвращаться в Свердловск я не стал, подал документы в ЛГУ на юрфак и схлопотал три балла за сочинение. А конкурс - девять абитуриентов на место. Собрался домой ехать, в Уфу, раскис, и тут мне, везунчику, снова повезло - так сложились обстоятельства, что меня взяли в МВД, в угрозыск.