Оказалось, что ишачок родился вполне здоровым. Но он был у Ишки первый, и она сама убила его. Может быть, потому, что испугалась, а может, по неосторожности. Потом мы узнали, что у животных это часто случается с первыми детёнышами.
Ишачка понесли далеко в поле закапывать. Мы молча шли следом. Ишка тоже хотела бежать за нами, но её отогнали и заперли ворота. Она долго носилась вдоль забора, кричала и звала своего ишачка.
Вернувшись домой, мы хватились, что между нами что-то не видно Наташи. Она не ходила с нами в поле и вообще, когда выяснилось, что Ишка убила своего детёныша, она куда-то исчезла.
Стали искать её. Я заглянула в полутёмную конюшню. Она сидела в углу под яслями и плакала. Рядом с ней стояла Ишка и облизывала на её лице слёзы..
– Уходи вон! – отмахивалась от неё Наташа. – Болван дурацкий! С ума ты, что ли, сбесилась?.. Моего ишачка уби-и-ила…
И она опять залилась слезами.
Прошёл ещё год. Хозяин продал городской дом, в котором мы жили, и мы переехали в наш милый лесной домик. Он стоял высоко в горах. Поблизости от него были только казахские юрты, и нам там было полное раздолье. Лошади, корова и Ишка были тоже очень довольны. Они целыми днями ходили на свободе, паслись в горных лугах, пили прозрачную воду.
Мы опять не ездили на Ишке: у неё скоро должен был снова родиться ишачок.
Однажды мы вели Ишку мимо аула. Юрты стояли ещё выше в горах, приблизительно в полуверсте от кордона. Там жили пастухи. Старый одноглазый пастух Якуб подозвал нас, окинул опытным взглядом Ишку и сказал, ухмыляясь:
– Скоро маленькие будет.
– Когда скоро?
– Кто знает! Можно – сегодня, можно – завтра.
– Якуб, миленький, помогите, как бы не пропустить опять… Она убивает своего маленького.
– Три рубля давай. Мой будет смотреть.
Мы огорчённо переглянулись:
– Нет у нас трёх рублей, – и тронулись было дальше.
– Эй, кыз, девчонки! Иди сюда. Ладно, мой смотру. Только эте… мамашка сахар таскай, чай таскай, тютюн – табак – таскай, мала-мала псё таскай.
Обрадованные, мы горячо поблагодарили Якуба и начали «псё таскай».
Ишку Якуб оставил около своей юрты. Он вынес на солнце кошму, разостлал её на камне, разлёгся и стал принимать от нас дары. Нечаянно или нарочно, но Якуб ошибся: ни в эту, ни в следующую ночь ишачка не было. Днём Якуб лежал около Ишки на своей подстилке, и мы его всячески ублажали, а на ночь он действительно брал Ишку к себе в юрту.
Оба эти дня были праздники. Дома пекли пироги, но ни единого пирожка мы не съели сами. Всё, что нам давалось, мы честно несли Якубу. К большому белому камню у юрты были принесены все наши сокровища.