Платье вышло бесформенным и длинным, но старик остался доволен своей работой и
вынул его только тогда из мешка, когда показались строения крепости. Сам тоже надел
новую рубашку, начистил ствол ружья, достал десять бобровых шкурок.
Когда отзвонили колокола, Лещинский распорядился дать залп из крепостных пушек.
Иллюминация, выстрелы разбудили округу, выгнали зверье. Мирные индейцы, кенайцы и
алеуты, собравшиеся на праздник, наводняли форт, все ворота были открыты. Вход разрешался
каждому, кто хотел присутствовать при торжестве освящения флага, пожалованного самим
императором.
И не только из Санкт-Петербурга пришли подарки. Король Томеа-Меа прислал через
Кускова убранство из птичьих перьев волшебную работу девушек Гавайских островов.
Старинную вазу и оружие привез Иван Александрович от Тай-Фу. Дары старых знакомцев
увеличивали пышность события, хотя ни король, ни китаец ничего не слыхали о неожиданных
царских милостях. Посылали просто в знак дружбы.
Кулик и Наташа вошли в крепость вместе со всеми, та же толпа привела к церкви.
Нахмурившись, скрывая смущение, переступил охотник порог храма, снял малахай. Светлый,
всегда покрытый шапкой лоб резко выделялся на темно-красном морщинистом лице,
серебрились длинные волосы. С ружьем и котомкой он остановился у входа, затем отступил
в угол. Следом за отцом пробралась Наташа.
До самого конца богослужения старик и девушка простояли на одном месте. Он выше
на целую голову толпившихся по сторонам алеутов, она маленькая, оба худощавые, строгие,
стояли они у стены. Старик опирался на ствол ружья, Наташа держалась сзади. Даже в
полумраке притвора новые прихожане обращали на себя внимание. Опоздавшие к началу
зверобои, индейцы и островитяне удивленно оглядывались. Никто из береговых жителей не
знал пришельцев.
Кулик не был в церкви сорок лет. Почти полвека отгородили юность, давние ощущения,
редкие праздники деревенских дней. Калека-поп в цветистой ризе, чириканье птиц под
сводами алтаря, солнце на единственном паникадиле. Вечером хмурые лица святых, чад
восковых самоделок, бормотанье дьячка над книгой...
Кулик почувствовал вдруг, как теплая волна заполнила сердце. Он переставил ружье,
усмехнулся. Улыбка вышла стеснительной и доброй. Привычное возобновляется в памяти.
Старый нелюдимый охотник, траппер американских лесов на время вернулся к детству.
Перед появлением в крепости старик сам хорошо не знал, что будет там делать, как
встретится с Барановым, как примут его люди, которых сторонился всегда. Сейчас он ни о
чем не думал и даже забыл о Наташе, неподвижно стоявшей рядом. Он словно возвратился
на родину.