Но правитель молчал, беспокойно всматривался в надвигавшуюся темень. Он прибыл
на «Ермаке», а «Ростислава» и остальных байдар нигде не было видно.
Под прикрытием батарей шлюпа Кусков высадил своих людей на каменистую береговую
полосу, возле самых скал. Перевернув челны, алеуты и русские забились под них, чтобы хоть
немного укрыться от ледяного осеннего ветра. Съежившись, шагал часовой.
Стало темно. Давно пропала узкая полоса заката; где-то близко у берега, невидимые,
гудели волны. Свистел в такелаже ветер. На мачтах «Невы» мерцали световые пятна. Лисянский
приказал повесить фонари байдары могут прийти ночью.
В командирской каюте было жарко, горели свечи. От качки колебалось пламя, гроздьями
оплывал воск. Дребезжал в подстаканнике хрустальный стакан, за переборкой скрипела
мачта.
Расстегнув верхние пуговицы мундира, Лисянский сидел на койке. Волосы его
курчавились, на висках и на бритой губе скопился пот. Капитан-лейтенант медленными
глотками пил ром, разбавленный водой, из глиняной кружки и молча следил за ходившим
по каюте Барановым.
Правитель ступал тихо, ровно, неторопливо, словно не замечая качки, потом остановился
возле стола, положил на него небольшую пухлую руку, поднял голову. Глубокие светлые
глаза смотрели из-под нависшего широкого лба.
Компании потребны большие выгоды и прибытки,сказал он вдруг весело и,
усмехнувшись одними губами, поглядел на Лисянского. От умножения оных только и
можно ожидать внимания... Не однажды писал я, что в Якутате, Чугаях, под Ситхою
неминуемо последуют кровавые происшествия. Здешний народ российский погибнуть должен,
все наши занятия уничтожатся и все выгоды. Не компании только, а всего отечества нашего...
Баранов замолчал, блеск в его глазах потух. Он смотрел на собеседника и не видел.
Лисянский тихонько поставил стакан. Чувство восхищения, появившееся после встречи
отважного суденышка, не проходило. Внимательно, с любопытством читал он, офицер
императорского флота, инструкцию адмиралтейств-коллегий, требовавшую оказать помощь
Российско-американской компании, еще в столице слышал отзывы о правителе, диком
нелюдиме. И, получив от него тревожную записку на Кадьяке, шел сюда с нескрываемым
интересом.
Как всякий просвещенный петербуржец, он знал историю далеких российских владений,
знал, что первая кругосветная экспедиция под командованием его и Крузенштерна частично
субсидировалась компанией. На втором корабле, направлявшемся сейчас в Японию, находился
и один из главных акционеров, камергер двора Резанов. По выполнении поручения к
японскому императору Резанов должен прибыть сюда... Но Лисянский не представлял себе
истинного положения дел в колониях и, как умный и талантливый офицер, старался во
всем разобраться.