Еще ближе – и, словно песчаная рябь под водой, вся поверхность внизу покрылась сетью концентрических окружностей. Центр пестро переливающейся сети был где-то внизу, а по периметру огромного, пятидесятикилометрового круга, десятка два других, меньших – словно кольца радуги с птичьего полета Едко-зеленые, изумрудные по вершинам, в промежутках волны светились теплыми тонами спектра, но так же едко, с переливами: алые, оранжевые, желтые…
– Как красиво! – вдруг сказала Катенька, и все посмотрели на нее.
– Да, красиво, – подтвердил Малинин и взял жену за руку. Все как-то зашевелились; возглас Катеньки разрядил напряжение.
А внизу, в районе защитного поля, запульсировав, зеленые волны слились в огромный пузырь – дрожащий, переливающийся изумрудными оттенками. Такие же, однако меньшего размера, пузыри выросли по периметру. Они увеличивались, местами перекрывая друг друга, и там, где пульсирующая зелень отдавала голубизной, вытягивались тонкие синие нити. Медленно переплетаясь, они вдруг рванулись вверх, образуя горловину, все расширяющимся раструбом, охватившим наш корабль.
– Это каждый раз здесь подобный катаклизм или это в честь нашего прибытия? – иронично задал вопрос Исаев.
– Дорогой, не отвлекайся, – сказала Марго. – Смотри, как красиво!
Мы погружались в принимавшее нас поле. Вокруг, казалось, извергалось море огня, вулкан, фонтан ослепительных гейзеров, расцвеченный радужными переливами. И все бурлило, шипело, рвалось выше и выше.
Вдруг свет померк на мгновение, экраны потемнели, и тут же появилось строгое молодое очень правильное и красивое лицо, в котором без труда можно было признать робота, тут же представившегося:
– Меня зовут Персей. Я биоробот, управляющий станцией К – 15575. Рад видеть вас нашими гостями.
Вначале была тьма, и ватная тишина, и сырая рыхлость расползшегося сознания, и полное равнодушие перед следующим мигом возможных трансформации. Да вероятно, их и не было, этих трансформаций, потому что сознание мое еще не выделило себя как конечность в той бесконечности, что служила мне пристанищем. Я сам был этой бесконечностью, пугающей, словно пропасть, дно которой затянуто дымкой бездны Я разметался по Вселенной, заполняя пустоты тончайшей пленкой своего естества. Я был всем, и все было мной; плавали, бились, дробились песчинки, кванты, атомы. Гигантская спираль времени вплеталась в меня сотами ходов. И не было ничего конкретного, потому что не было ничего стоящего внимания. И негде было отыскать точку отсчета, потому что все было бесконечно и все существовало всегда, и я сам, являясь частицей и сутью этой необъятной вечности, растворялся в безликой освобожденности. И вечно пульсировали во мне Галактики, звезды, планеты…