– Что будем делать? – с непонятной ему самому виноватостью спросил Литума. – Пойдем на авиабазу, удостоверимся, что полковник убил свою дочку?
– Неужели сомневаешься? – с упреком отвечал лейтенант.
– Сам не знаю, – пробормотал Литума. – Да нет, наверно, не сомневаюсь. Наверно, он и впрямь убил ее. То-то он был такой странный там, на берегу. А потом и с собой покончил. Это его выстрел мы слышали. Ах, в лоб тебя драть!
– Это ты верно заметил, – немного помолчав, сказал лейтенант. – В лоб тебя драть.
Они еще посидели молча и неподвижно посреди пляшущих на полу, на потолке, на стенах и на всей убогой обстановке теней.
– Так что же будем делать? – снова спросил Литума.
– Что ты будешь делать, не знаю. – Лейтенант, словно вспомнив о неотложном деле, проворно соскочил со стола. Казалось, он испытал могучий прилив сил. – Лучше всего тебе ничего не делать, а пойти да лечь спать. Это мой тебе совет. Спи, пока кто-нибудь не сообщит об этом убийстве.
Литума видел, как лейтенант решительно двинулся к выходу, поправляя пояс, рубаху, кобуру и портупею, надевая темные очки.
– А куда же вы направляетесь? – растерянно спросил он, заранее угадывая ответ.
– Иду брать толстуху штурмом, чтоб ее! – долетели до него слова уже не видимого во тьме лейтенанта.
Донья Адриана снова рассмеялась, и Литума подумал, что те грандиозные события, над которыми плакала и ахала вся Талара, у нее вызывают только смех. Вот уж три дня была она такая. Этим смехом она потчевала их с лейтенантом на завтрак, обед и ужин вчера, позавчера и позапозавчера. Лейтенант Сильва, напротив, все эти дни был хмур, явно чувствовал себя не в своей тарелке и вид имел такой, словно в жизни его случилась какая-то крупная гадость. В пятнадцатый, наверно, раз за эти три дня Литума спросил себя: «Что с ними обоими творится?» Звонили колокола к мессе, и донья Адриана, все еще смеясь, осенила себя крестным знамением.
– Ну а что, по-вашему, сделают с этим лейтенантиком, с Дуфо? – спросил дон Херонимо.
Был обеденный час. Кроме Литумы, лейтенанта и таксиста в харчевне сидела еще молодая пара, приехавшая из Сорритоса на крестины.
– Пойдет под трибунал, – мрачно отвечал лейтенант, упершись взглядом в свою полупустую тарелку.
– Ну а будет ему что-нибудь? – настаивал дон Херонимо. Он ел сальтадито с рисом и одновременно обмахивался газетой. – Я так полагаю, за то, что он вытворил с бедным Паломино, по головке не погладят, а?
– Правильно полагаете, – с набитым ртом отвечал лейтенант, и в голосе его звучала просьба дать ему поесть спокойно. – Будет, будет. Что-нибудь да будет.