Холм, за которым они укрылись, оказался дюной. В сотне шагов позади советских шпионов жило своей жизнью Балтийское море. А там…
Прямо по воде, нелепый в своем костюме, галстуке и апельсиновых ботинках из моря выходил профессор. Он оглядывался, словно его кто-то преследовал, а может быть, просто запоминал место.
– Живой! – Обрадовался Федосей и тронул рукой товарища. – Смотри – живой!
Профессор шел прямо. Набегавшие сзади волны били его по икрам, но он, не сбиваясь с курса, шел к людям. Не шатаясь и не торопясь. Федосей хотел, было, его окликнуть, поторопить, но остановился. Профессор был прав. Все самые важные дела они уже сделали – спаслись. Куда теперь торопиться?
Не говоря ни слова, герр Вохербрум прошел мимо них (они только разошлись, не решаясь предложить помощь) и выбрав место, где вода не достигала песка, уселся там, с отвращением глядя на мокрые брюки.
– Вы не ранены, Ульрих Федорович? – осторожно спросил Деготь, не представляя, что могло произойти с профессором в воздухе.
– Я? Нет… – тот тряхнул головой. – Но как же я расстроен!
Немец принялся сдирать с себя мокрую одежду, поглядывая на жирный дымный хвост в небе над дюнами. Он пытался делать это спокойно, но чувства переполняли его и в сердцах, не сдержавшись, хлестнул пиджаком по песку.
– Да как они только посмели! Мирное время! Гражданский аппарат!
Чекистов это тоже удивляло, но не так сильно.
Вряд ли это было случайностью – встреча дирижабля и самолета-убийцы дирижаблей могла быть закономерной (тут профессор абсолютно прав) в военном небе, где-нибудь над пригородами Лондона, но не через десять же лет после окончания войны и не тут, на краю Германии?
Конечно, людям свойственно преувеличивать собственную значимость, но вряд ли кто-то из пассажиров мог представлять для кого-то такую ценность, чтоб ради него устроить нападение на дирижабль. Не ради же, семейной пары, парочки пьяниц или пастора кто-то решился на рискованную воздушную акробатику?
Во всяком случае Ватикан вряд ли пошел бы на это, даже если б патер метил в новые Лютеры … Из-за них самих? Смешно…
Ответ мог быть только один: кому-то очень не хотелось, чтоб профессор добрался до СССР. А вот почему? Из-за чего?
– Кстати, что это было?
– »Это» – это что?
– Ну, то, на чем вы так ловко летали…
Профессор вздохнул.
– Это, молодые люди, называется ранцевый реактивный двигатель. Собственное изобретение. Жаль утонуло….
Он с сожалением посмотрел на море.
– Ну да я полагаю, что лучше потерять изобретение, а не жизнь… Вы согласны?
– Натюрлих, профессор.
Вокруг немца натекла лужа, и он начал постукивать зубами.