Она замолчала. Я ничего не сказал. Сьюзен сидела, поставив ноги на перекладину между ножками стула, сжав колени, наклонившись вперед и уперев подбородок в левый кулак. Она рассматривала Рейчел, просто-таки излучала интерес к людям.
Рейчел выпила еще бурбона. – Все, что я пытаюсь сейчас сделать, это поблагодарить, и поблагодарить так искренне, как только могу. Я действительно благодарна вам. Я всю жизнь буду помнить, как вы вошли в комнату и обнаружили меня, я всегда буду помнить, как вы застрелили их, а я был" этому рада, вы подошли, и мы обнялись. И еще я всегда буду помнить, что вы плакали.
– Как бы попросить вас не рассказывать об этом? – задумчиво протянул я. – Вы испортите мой имидж.
Она продолжила, не останавливаясь:
– И я в каком-то смысле всегда буду любить вас за эти минуты. – Ее стакан снова был пуст, и я наполнил его. – Но я лесбиянка и феминистка. Вы же воплощаете многое из того, к чему я отношусь с пренебрежением. – Последние слова дались ей с трудом: – Я по-прежнему осуждаю вас.
– Рейчел, – ответил я, – ну разве я могу относиться с уважением к тем, кто меня не осуждает?
Она встала из-за стола, тихо и осторожно подошла ко мне и поцеловала меня, взяв мое лицо в руки. Потом повернулась, направилась в спальню и уснула на моей кровати.
Мы как раз убрали со стола, когда приехала полиция.
Они просидели у нас довольно долго: начальник бельмонтской полиции, с ним двое бельмонтских полицейских, человек из мидлсекской прокуратуры, Кронин, прохвост из суффолкской прокуратуры, Квирк и Белсон.
Кронин хотел вытащить Рейчел из постели, а я пообещал отправить его в больницу, если он попытается сделать это. Он потребовал, чтобы Квирк арестовал меня, а Квирк заявил, что ему следует подождать в машине, если он не может вести себя тихо. Лицо Кронина стало пунцовым, он хотел что-то сказать, но Квирк посмотрел на него, и он заткнулся.
Мы договорились, что я дам показания тут же, на месте, а потом они подождут утра, чтобы снять показания с Рейчел Уоллес. Было уже поздно, когда они ушли. Кронин мрачно посмотрел на меня и пообещал все припомнить. Я возразил, что у него не настолько хорошая память. Сьюзен тут же сказала, что была очень рада всех видеть, и пожелала всем веселого Рождества. Квирк пожал ей руку, Белсон выпустил мне в лицо клуб дыма, и они ушли.
Мы со Сьюзен уселись на кушетку в гостиной. Огонь еле тлел, в золе мерцали угольки.
– В последние дни мы провели здесь уйму времени, – заметила Сьюзен.
– Есть места и похуже, – ответил я.
– Но и лучше вряд ли найдешь.
– Мы можем провести здесь еще немножко времени, поскольку в нашей кровати спит она.