Максимы и моральные размышления (Ларошфуко) - страница 31

В невзгодах наших лучших друзей мы всегда находим нечто даже приятное для себя.

Как мы можем требовать, что бы кто-то сохранил нашу тайну, если мы сами не можем ее сохранить?

Самое опасное следствие гордыни – это ослепление: оно поддерживает и укрепляет ее, мешая нам найти средства, которые облегчили бы наши горести и помогли бы исцелиться от пороков.

Потеряв надежду обнаружить разум у окружающих, мы уже и сами не стараемся его сохранить.

Никто так не торопит других, как лентяи: ублажив свою лень, они хотят казаться усердными.

У нас столько же оснований сетовать на людей, помогающих нам познать себя, как у того афинского безумца жаловаться на врача, который исцелил его от ложной уверенности, что он – богач.

Философы и в первую очередь Сенека своими наставлениями отнюдь не уничтожили преступных людских помыслов, а лишь пустили их на постройку здания гордыни.

Не замечать охлаждения друзей значит мало ценить их дружбу.

Даже самые разумные люди разумны лишь в несущественном; в делах значительных разум обычно им изменяет.

Самое причудливое безрассудство бывает обычно порождением самого утонченного разума.

Воздержанность в еде рождена или заботой о здоровье, или неспособностью много съесть.

Человеческие дарования подобны деревьям: каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды.

Быстрее всего мы забываем то, о чем нам прискучило говорить.

Когда люди уклоняются от похвал, это говорит не столько об их скромности, сколько о желании услышать более утонченную похвалу.

Люди порицают порок и превозносят добродетель только из своекорыстия.

Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в добродетельных намерениях.

Красота, ум, доблесть под воздействием похвал расцветают, совершенствуются и достигают, такого блеска, которого никогда бы не достигли, если бы остались незамеченными.

Себялюбие наше таково, что его не перещеголяет никакой льстец.

Люди не задумываются над тем, что запальчивость запальчивости рознь, хотя в одном случае она, можно сказать, невинна и вполне заслуживает снисхождения, ибо рождена пылкостью характера, а в другом – весьма греховна, потому что проистекает из неистовой гордыни.

Величием духа отличаются не те люди, у которых меньше страстей и больше добродетелей, чем у людей обыкновенных, а лишь те, у кого поистине великие замыслы.

Короли чеканят людей, как монету: они назначают им цену, какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих людей не по их истинной стоимости, а по назначенному курсу.