Правда, не всё в этом деле сошло гладко. Львиную долю «дохода», полученного в результате «поступка», пришлось отдать тем, кто оказался организованнее и сильнее, а проклятая девка — племянница — всё же осталась жива. Ничего другого не оставалось, как только повесить ее себе на шею, и она сразу же начала доставлять неприятности. Мелкие, почти несущественные, ничем не угрожающие проблемки. Но это пока. Со временем несущественные проблемки грозили перерасти в гигантские головняки. А этого времени с каждым днем оставалось всё меньше и меньше. Надо было что-то немедленно предпринимать.
«Но ведь если нет человека, нет и проблемы, — было тогда решено на семейном совете между Игнатом Анатольевичем и Светланой Петровной. — Настал час принятия радикальных решений. Тамара должна быть ликвидирована, и чем скорее, тем лучше. Так, чтобы без следа растворилась, „ушла из дома и не вернулась“, закончив свой путь в глубокой могиле где-нибудь в лесной глухомани. Труп никогда не найдут, а значит, и уголовное дело заводить не станут. И не будет больших неприятностей, которые можно нажить, если дать слабину и оставить жизнь этой девице. Итак, решено! Basta!!!»
Смертный приговор Тамаре был вынесен. Оставалось лишь привести его в исполнение. Чем скорее, тем лучше!
И тут в ход событий вмешался Его Величество Несчастный Случай, перепутавший всё, казалось бы, уже предрешенное, обрекший Игната на несколько самых ужасных месяцев в его жизни. Как он не сошел за это время с ума? — об этом известно, пожалуй, лишь одному Сатане. Как, чтобы избавиться от кошмара, не наложил на себя руки? — на этот шаг «супермену новой российской формации» попросту не хватило решимости.
…И угораздило же его, когда судьба Тамары уже была предрешена, на летней террасе кафе присесть с бутылочкой пива за один столик с каким-то кавказцем. Игнат был к этому времени уже достаточно втертый, кавказец — тоже заметно «на градусе», так что знакомство состоялось без лишних светских условностей. Завязалась беседа. Сперва о политике, потом о работе, потом о домашних делах… Вот тогда-то и дернул Игната черт за язык рассказать о своей подопечной, которой уже четырнадцать лет, и ни на что иное, как доставлять головные боли своим «благодетелям», она не способна.
— Ничего не п-поделаешь, но придется… от нее измы… из… б'вляться, — с трудом ворочая языком, посетовал новому другу Игнат.
— Хочешь отказать ей в опеке и отдать в детский дом? — Никаких других вариантов избавления от опостылевшей подопечной Монучар на тот момент просто не представлял. И вообще, семейные неурядицы своего собутыльника его абсолютно не волновали. Он лениво потягивал пиво и рассеянно, просто от скуки поддерживал разговор.