Все это щегольское великолепие эпохи короля Эдуарда венчала физиономия, которая была вполне под стать наряду: круглая, откормленная, она лоснилась от загара и дышала здоровьем. Аккуратная, неброская, узенькая черная козлиная бородка обрамляла неяркие губы, растянутые в насмешливой ухмылке, которая обнажала прекрасные белые зубы. Исключительно породистый орлиный нос, изогнутые черные брови, тоже черные, бездонные латинские глаза, лучащиеся умом и лукавством, которые даже тогда, в первое мгновение, показались мне дьявольскими (во всяком случае, я помню, что они вроде бы показались мне именно такими. Или должны были показаться, это уж точно).
Пришелец обратился ко мне и произнес зычным, хорошо поставленным голосом радиодиктора:
— Мистер Рэксфорд? Мистер Юджин Рэксфорд?
— Он самый, — буркнул я.
— О! Вы, собственной персоной! — Радостное удивление оживило его черты.
— Я, собственной персоной, — подтвердил я.
Возня с ротатором действовала на нервы, и я немного злился.
— Позвольте… — заискивающе проговорил пришелец, нимало не обескураженный моим тоном, и вручил мне маленькую белую картонку. Я взял ее, тотчас заляпав чернилами (проклятый ротатор не желал марать бумагу, зато меня пачкал весьма охотно).
Но не будем отвлекаться. На картонке было начертано: «Мортимер Юстэли. Диковины. Импорт и экспорт. По предварительной договоренности».
Я спросил:
— По какой договоренности? Чьей? С кем?
— Прошу прощения?
Я показал ему картонку, надпись на которой еще кое-как проступала из-под слоя свежих чернил.
— Тут сказано: «по предварительной договоренности», — сообщил я. — По чьей договоренности?
Глубокая задумчивость мгновенно уступила место зычному смеху, исполненному, судя по всему, искреннего веселья.
— О, понимаю! Это вроде как «по договоренности с поставщиками того-то и сего-то ко двору его величества такого-то и сякого-то и ее светлости как-бишь-звать-твоего-дядюшку»? Нет, в данном случае эта надпись имеет совсем другое значение. Я вам не горшок с повидлом.
В каком-то смысле слова он был самым настоящим горшком с повидлом: эта слащавость, этот бархатный воротник, эти остроносые туфли. Но я прикусил язык и ничего не сказал.
— Надпись означает, — не теряя времени, продолжал Юстэли, — что я встречаюсь со своими покупателями по предварительной договоренности. Все очень просто.
— А… — я снова взглянул на карточку. — Но тут нет ни адреса, ни телефона. Как же люди договариваются с вами?
— Милый юноша, — обратился он ко мне, несколько уклонившись от истины, — не могу же я давать вам объяснения, стоя в подъезде.