Эндрью и Кристин так и прыснули. Раз начав, они уже не могли
остановиться. Они хохотали до упаду.
- Господи, твоя воля! - произнес Кон, потирая голову, и выбрался из
автомобиля. Убедившись, что никто из детей не пострадал, что миссис Боленд,
бледная, но, как всегда, безмятежная, сидит на месте, он принялся
осматривать повреждения, оторопело размышляя вслух.
- Саботаж! - объявил он наконец, осененный неожиданной идеей, уставясь на
окна напротив. - Ясно, что кто-нибудь из этих чертей мне ее испортил.
Но вслед затем лицо его просияло. Он взял ослабевшего от смеха Эндрью
за плечо и с меланхолической гордостью указал на смятый кожух, под которым
мотор все еще слабо и конвульсивно бился:
- Видите, Мэнсон? Он еще работает!
Они кое-как сволокли обломки на задний двор, и семейство Боленд
отправилось домой пешком.
- Ну и денек! - воскликнул Эндрью, когда они, наконец, обрели покой. - Я
До смерти не забуду, какое лицо было у Кона!
Оба некоторое время молчали. Потом Эндрью, повернувшись к Кристин,
спросил:
- Весело тебе было?
Она ответила странным тоном:
- Мне было приятно смотреть, как ты возился с малышом Болендов.
Он посмотрел на нее в недоумении.
- Почему?
Но Кристин не смотрела на него.
- Я пыталась весь день сказать тебе... Ох, милый, неужели ты не можешь
догадаться?.. Я нахожу в конце концов, что ты вовсе уж не такой
замечательный врач!
Снова весна. За ней начало лета. Садик в "Вейл Вью"
походил на сплошной ковер нежных красок, и шахтеры, возвращаясь с
работы домой, часто останавливались полюбоваться на него. Украшали садик
больше всего цветущие кусты, посаженные Кристин прошлой осенью. Теперь
Эндрью не позволял ей работать в саду.
- Ты создала этот уголок, - говорил он ей внушительно, - и теперь сиди
себе в нем спокойно.
Больше всего Кристин любила сидеть на краю маленькой долины, куда
долетали брызги и слышен был успокоительный говор ручья. Росшая над лощинкой
ива закрывала ее от домов наверху. Сад же в "Вейл Вью" имел тот недостаток,
что он был весь открыт взорам соседей.
Стоило только Кристин и Эндрью усесться где-нибудь подле дома, как во
всех выходивших на улицу окнах напротив появлялись головы и начиналось
громкое перешептывание:
"Эге! Как мило! Поди сюда, Фанни, посмотри: доктор и его миссис греются
на солнышке!" Раз как-то, в первые дни после их приезда сюда, когда они
сидели на берегу ручья и Эндрью обнял рукой талию Кристин, он увидел блеск
стекол бинокля, направленного на них из гостиной старого Глина Джозефа...
"А, черт возьми! - гневно выругался Эндрью. - Старый пес наставил на нас свой
телескоп!"