- Ну, пошел, Тэффи!
Они ехали городом, который, как ни старался Эндрью разглядеть его
получше, казался сквозь хлеставший дождь просто беспорядочной кучей
низеньких серых домишек, приютившихся у подножия высоких гор. Первые
несколько минут старый кучер, не вступая в разговор, мрачно поглядывал на
Эндрью из-под полей своей шляпы, с которых ручьями текла вода. Высохший и
сморщенный, неряшливо одетый, он ничуть не походил на щеголеватого кучера
преуспевающего доктора, и от него исходил сильный и специфический застарелый
запах кухонного сала. Наконец он заговорил:
- Наверное, только что кончили ученье, а?
Эндрью утвердительно кивнул головой.
- Так я и думал! - Старый Томас сплюнул в сторону. Довольный своей
догадливостью, он стал общительнее.
- Последний помощник уехал десять дней тому назад.
Здесь редко кто остается долго.
- А почему? - улыбнулся Эндрью, несмотря на нервное волнение.
- Во-первых, я думаю, оттого, что работа слишком тяжела...
- А во-вторых?
- Сами увидите!
Некоторое время спустя Томас с таким видом, с каким гид показывает
туристам какой-нибудь величественный собор, поднял кнут и указал на один из
последних в ряду домиков, из освещенной двери которого выходило облако чада.
- Видите? Тут моя хозяйка и я торгуем жареной картошкой. Жарим два раза
в неделю. И рыба бывает свежая. - Его длинная верхняя губа задергалась
скрытой усмешкой: - Я думаю, вам это не мешает знать, скоро пригодится.
Тем временем они проехали до конца главной улицы, свернули на боковую,
короткую и неровную, затем двуколка протряслась по какому-то пустырю и узкой
аллее, которая вела к дому, стоявшему как-то на отлете, отдельно от других,
за тремя араукариями. На воротах красовалась надпись: "Брингоуэр".
- Вот мы и приехали, - сказал Томас, останавливая лошадь.
Эндрью вылез из двуколки. Пока он собирался с духом перед церемонией
представления, дверь распахнулась, и через минуту он очутился в освещенной
передней, где его приветствовала потоком слов низенькая, толстая,
улыбающаяся женщина лет сорока с лоснившимся лицом и блестящими бойкими
глазами.
- Ага, вы, конечно, доктор Мэнсон. Входите, мой дорогой, входите. Я
жена доктора, миссис Пейдж. Надеюсь, вас не утомила поездка? Очень рада, что
вы приехали. Я чуть с ума не сошла после того, как уехал тот ужасный
субъект, что последним служил у нас. Жаль, что вы его не видели! И мот же,
скажу я вам! В жизни такого не встречала. Ну, теперь, когда вы здесь, все
будет в порядке. Пойдемте, я сама провожу вас в вашу комнату.
Комната Эндрью наверху оказалась маленькой каморкой, в которой стояли
латунная кровать, желтый лакированный комод и бамбуковый столик с кувшином и
умывальным тазом. Оглядываясь кругом, в то время как круглые черные глаза хозяйки испытующе следили за выражением его лица,
Эндрью сказал с натянутой вежливостью: