Франсиз Лоренс жила в Найтсбридже, на тихой улице между Хенс-плейс и
Уилтон-Кресент. Дом не поражал великолепием, как дом Ле-Роя, но здесь все
говорило о выдержанном вкусе и богатстве хозяев. Эндрью приехал поздно,
когда большинство гостей было уже в сборе: Топпи, Роза Кин, писательница,
сэр Дудлей Румбольд-Блэйн, доктор медицины, известный врач и член правления
"Кремопродукта", Никол Уотсон, путешественник-антрополог, и несколько
других, менее ошеломительных личностей.
За столом Эндрью оказался рядом с миссис Торнтон, которая, как
выяснилось из разговора, жила в Лейстершире и время от времени приезжала на
короткое время в Лондон, в отель Брауна. Теперь Эндрью уже научился
спокойно выдерживать церемонию представления новым людям, тем не менее он
охотно спасся под прикрытие ее болтовни, возвращавшей ему уверенность, -
материнского повествования о том, каким образом во время игры в хоккей дочь
ее Сибилла, ученица Рединской школы, ушибла ногу.
Одним ухом слушая миссис Торнтон, принимавшую его молчаливое внимание
за интерес, он умудрялся в то же время ловить обрывки учтивого и остроумного
разговора, который велся вокруг, едкие шутки Розы Кип, увлекательный рассказ
Уотсона об экспедиции в глубь Парагвая, в которой он недавно участвовал.
Эндрью любовался непринужденностью, с которой Франсиз поддерживала общую
беседу, в то же время внимательная к неторопливым, обдуманным репликам сэра
Румбольда, сидевшего рядом с нею. Раз или два Эндрью ловил на себе ее
взгляд, полусмеющийся, вопросительный.
- Разумеется, - с подкупающей улыбкой заключил свой рассказ Уотсон, -
самым ужасным из всех моих испытаний было то, что, приехав домой, я сразу
схватил инфлуэнцу.
- Ага! - сказал сэр Румбольд. - Так и вы тоже попали в число ее жертв. -
Торжественно откашлявшись и водрузив пенсне на свой внушительный нос, он
овладел вниманием общества. Сэр Румбольд чувствовал себя в своей сфере - он
ведь в течение многих лет был в центре внимания широкой публики. Это именно
он четверть века тому назад потряс человечество сообщением, что некоторая
часть человеческих кишок не только бесполезна, но и определенно вредна.
Сотни людей бросились сразу же удалять себе этот опасный отросток, и, хотя
сэр Румбольд сам не был в их числе, слава об этой операции, которую хирурги
назвали операцией "Румбольд-Блэйна", упрочила его репутацию врача-диетолога.
С тех пор он не бросал оружия: подарил нации идею питания отрубями, бациллу
молочной кислоты и "Иоргаут". Позднее он изобрел "Румбольд-блэйновский
способ жевания", а сейчас, помимо деятельности в качестве члена правления
множества обществ, составлял меню для знаменитой сети ресторанов Рейли.
"Приходите, леди и джентльмены, дайте сэру Румбольд-Блэйну, доктору
медицины, члену Королевского терапевтического общества, выбрать для вас
калории!" Многие "законные" целители человечества потихоньку ворчали, что
сэра Румбольда давным-давно пора вычеркнуть из списка врачей. На это мог
быть один ответ: что такое список врачей без сэра Румбольда?