Оуэн от удовольствия треснул линейкой по столу.
Остальные выражали свое одобрение, топая тяжелыми сапогами. А
неугомонный Кетлис прокричал:
- Вот это отлично, товарищ! Эберло - замечательно подходящее место для
медового месяца!
- Итак, я считаю, что вы согласны, джентльмены, - покрыл шум голос
Оуэна. - Доктор Мэнсон избран единогласно.
Послышался громкий ропот одобрения. Эндрью испытывал бурный трепет
торжества.
- Когда вы сможете приступить к своим обязанностям, доктор Мэнсон? Чем
скорее, тем лучше.
- Я могу начать работу с будущей недели, - ответил Мэнсон. И вдруг,
холодея от страха, подумал: "А что, если Кристин меня не захочет? Что, если
я лишусь и ее и этого чудного места?"
- Значит, решено. Благодарю вас, доктор Мэнсон, вы свободны. Комитет
желает вам... и будущей миссис Мэнсон всякого благополучия на новом месте.
Аплодисменты. Все поздравляли его - и члены комитета, и Луэллин, и
Оуэн, сердечно пожавший ему руку.
Затем он вышел в приемную, пытаясь не показывать своей радости, не
видеть расстроенного и вместе с тем недоверчивого лица Эдвардса. Но, как бы
он ни старался, он не мог сдерживаться. Когда он шел с площади на вокзал,
сердце его ширилось радостным ощущением победы. Походка стала быстрой и
упругой. Спускаясь с холма, он увидел справа от себя зеленевший городской
сад с фонтаном и эстрадой для оркестра. Только подумать - эстрада! Когда в
Блэнелли единственным возвышением во всей унылой долине была куча шлака! А
вот и кино наверху, на холме. Нарядные большие магазины, а под ногами - не
гордая каменистая тропа, а отличная мощеная дорога.
И ведь Оуэн говорил что-то о больнице, о "прекрасной, хотя и небольшой
больнице"? О! Подумав о том, как много значит для его работы наличие
больницы, Эндрью испустил глубокий вздох радости. Он забрался в пустое купе
кардиффского поезда и всю дорогу бурно ликовал.
От Эберло до Блэнелли расстояние через горы небольшое, но поезд шел
кружным путем. До Кардиффа он останавливался на каждой станции, а
пенеллийский поезд, в который Эндрью пересел в Кардиффе, не желал, попросту
не желал идти быстро. Настроение Эндрью уже изменилось.
Забившись в угол дивана, все сильнее раздражаясь, сгорая от нетерпения
поскорее очутиться в Блэнелли, он терзался мыслями.
Только сейчас он понял, каким был эгоистом все эти месяцы, рассматривая
вопрос о женитьбе только с точки зрения своих собственных интересов. Во
всех своих сомнениях относительно того, говорить ли ему с Кристин и жениться
ли, он исходил только из собственных чувств, как будто согласие Кристин
разумелось само собой. А что, если он жестоко ошибается? Что, если Кристин
его не любит?
Он уже представлял себе, как, отвергнутый ею, в унынии пишет письмо
комитету, объясняя, что "по независящим от него обстоятельствам" не может
работать в Эберло.
Кристин стояла перед ним, как живая. Как хорошо он изучил ее: эту
легкую пытливую улыбку, манеру браться рукой за подбородок, "прямой и
твердый взгляд темных глаз. Острое томление по ней охватило его. Милая
Кристин! Если она не будет принадлежать ему, то ему все равно, что бы с ним
ни случилось.