– Что с вами?
– Ну а теперь выкладывай – что происходит там наверху, Симон?
– С чего вы взяли? Что может происходить там наверху?
– Не пытайся меня обмануть! С самого первого момента у меня такое ощущение, что в доме еще кто-то есть. Твое смущение при моем появлении, твое беспокойство на кухне. И когда пришли полицейские, ты стоял на лестнице с таким видом, что было ясно: путь наверх лежит только через твой труп.
Симон покачал головой.
– Я ничего не могу сказать.
Каролина усмехнулась и побежала мимо него вверх по лестнице. Она перебегала из комнаты в комнату. Все они имели нежилой вид, всюду в нос ударял пыльный, застоявшийся запах помещений, которыми давно никто не пользовался. Наконец, в комнате с эркером, выходящим в парк, Каролина обнаружила открытое окно. Она высунулась наружу. Парк был пуст. Симон ходил за ней по пятам.
– Вы будете похуже людей Фуше, – попробовал он пошутить.
Каролина недоверчиво обшарила глазами комнату. Гардеробная! Дверь была приотворена. Она распахнула ее и отдернула в сторону занавеску. На латунной штанге висела пестрая неразбериха формы всех видов, черные возничьи пальто, выцветшие платья вроде тех, что носят крестьянки в Провансе, бальные платья изумительных цветов, нищенские лохмотья… И тут она нашла монашеские рясы: черные, белые, коричневые. Ее вдруг осенила догадка, в памяти всплыли виденные картины: свистящий удар шпаги, кровавый знак на щеке казака… Она пытливо посмотрела на Симона. Симон? Доверенное лицо того таинственного незнакомца? Эта роль как раз для него, при его молчаливости и твердости.
– Раньше ты мне всегда доверял, – льстиво произнесла Каролина.
Вместо ответа Симон вновь закрыл одежду занавеской и собрался уходить.
– Вам не нужно всего знать.
– Но… Быть может, я знаю больше, чем ты предполагаешь.
Он взглянул на нее почти по-отечески.
– Не расспрашивайте, так будет лучше.
– Для кого лучше? Симон! Я могла бы тебе кое-что продемонстрировать. Для этого мне нужна шпага. Шпага и… щека, – она изобразила двойной удар шпагой против Симона и звонко расхохоталась над его озадаченным лицом. – Ну, я права? Жиль…
Он не дал ей договорить, зажав ладонью рот.
– Не играйте этим именем, графиня, особенно перед чужими! Вы можете считать, что знаете больше. Этим вы подвергаете опасности и себя, и его. А я не имею права говорить. Меня связывает данная клятва.
Каролина знала, что он будет, молчать, и больше не настаивала.
Что поручил тебе граф? – спросила она.
– Присматривать за домом, держать ухо востро, а потом вернуться назад к нему.
– Мы отправимся еще сегодня, – решительно произнесла она. – Мне нужно в Фонтенбло.