.
Она заговорила сама, спасла меня. Не о себе заговорила, об Элен. Именно потому, что боится она старости, Элен живет с Бобом.
— Слушай, — сказал я. — Я знаю все эти истории. Нормальная, ненормальная человеческая жизнь, перевалившая во вторую половину. Давай переменим тему. Не пойти ли нам на парти? Нет ли где-нибудь парти сегодня вечером? Я хочу кого-нибудь выебать.
— Нет, — сказала она, подумав и доедая свою форель. — Никаких парти сегодня. — И добавила, улыбнувшись: — Если хочешь, можешь выебать меня.
Я посмотрел на нее заинтересованно-рассеянно, но на всякий случай спросил еще:
— Мне казалось, что мужчины не доставляют тебе особенного удовольствия?
— Доставляют. Иногда, — сказала она и посмотрела на меня. — Пойдем ко мне?
— Пойдем к тебе, — сказал я.
На Первой авеню мы купили в грязном магазине бутылку «Зоави Бола» за пять долларов. Так получилось, что я стал спать с Даян. С сестричкой.
У нее несколько старомодный, эпохи второй мировой войны, тип лица. Чуть-чуть тяжеловатый, на мой взгляд, подбородок. Такое лицо, не удивясь, можно обнаружить на выцветшем снимке, рядом с плечом офицера-нациста. Лейтенант Даян Клюге. Во всяком случае, когда я ее ебал, я казался себе молодым оберштурмбаннфюрером. Не знаю, откуда пришло ко мне это сравнение-определение, я не торчу на нацистах, я думаю о них не более чем о какой-либо другой группе исторических личностей. Я предполагаю, что от Даян, с ее решительностью и этим лицом, дунуло на меня ветерком прошлой войны. В один из антрактов между актами я вылез голый в ливинг-рум достать из кармана пиджака джойнт, на пиджаке сидела собака. Одна ставня была приоткрыта, и в окне разрушенного дома напротив светился огонек, наверное, свечки. Может быть, там жили беженцы. Война. Я и Даян, сбросивши мундиры войск СС, ебемся в перерыве между военными действиями. Завтра, может быть, убьют ее или меня. Вообще-то я выебал бы кого-нибудь еще на оккупированной территории, но так случилось, что лейтенант Клюге оказалась рядом. Поглядев задумчиво на военный разрушенный пейзаж за окном, я закурил джойнт и вернулся к ней в постель. Лейтенант лежала на спине, согнув одну ногу в колене, вокруг талии у нее вилась тонкая золотая цепочка. Лейтенантский, войск СС шик?
Я сел рядом с ней, закурил свой джойнт. Она не любит — она алкоголик. Докурив, я вернулся к ее телу. Здоровая нацистская ебля — только хуем, не применяя никакого декадентства. Свободно и сильно я ебал моего лейтенанта, поставив его в дог-позицию, сжимая лейтенантскую попку. Как символ хулиганства и независимости на одной ягодице у нее была выколота совсем маленькая одинокая звездочка. Другая, тоже маленькая, была выколота, я знал, вокруг левого соска. Сосок был не женский, несмотря на ее 32, детский, и грудь небольшая. Они все у меня с небольшой грудью.