— Он и так не ворвется, — сказал Дронго. — Рахман-ака, вы принимали участие в гражданской войне?
— К сожалению, да, — вздохнул Усманов. — Это было большое несчастье для нашего народа. Брат пошел на брата…
— И вы воевали на стороне оппозиции?
— Это вам Алтынбай рассказал? Он — как это говорят по-русски? — не компромиссный человек. Нет, бескомпромиссный. Ничего не может простить и забыть.
— Вы воевали на стороне оппозиции? — настаивал Дронго.
— Разве я могу воевать? — добродушно спросил Рахман-ака. — Мне уже много лет. И мне трудно держать в руках автомат или пулемет. Я перешел на сторону тех, кому мог верить. И я, конечно, не сражался. Я только морально поддерживал сомневающихся.
— А ваш помощник Олег Шарай тоже не сражался?
— Конечно, нет, — вставил Олег.
— Он прибыл к нам в республику только в середине девяностых, — прервал порыв своего помощника Усманов. — Я понимаю ваши вопросы. Вы хотите обвинить кого-то из нас. Хотите доказать, что печальные события девяносто второго года, о которых говорил вам режиссер, каким-то образом связаны с таджиками, находящимися в этом доме. Но вы избрали не правильный путь. Здесь нет виноватых.
Мы все жертвы неизвестного убийцы.
— Я не хотел вас обидеть, — заметил Дронго.
— А я и не обижаюсь. Я только вам объясняю, что вы не там ищете. Олег, пожалуйста, принеси мне еще стакан чаю.
— В чайнике вода кончилась, — сказал Шарай, — нужно заново поставить.
— Ну и поставь, — посоветовал Усманов, — только не оставляй нас на всю ночь без чая.
Шарай поднялся и пошел к лестнице, не забыв взять свечу. За столиком остались сидеть четверо мужчин. Погорельский по-прежнему спал, Усманов сидел в кресле, а Дронго и Вейдеманис разместились на стульях.
— Когда вы уезжаете отсюда? — спросил Усманов.
— Хотели завтра утром, но боюсь, что теперь придется остаться.
— Думаете найти убийцу?
— Обязательно. И найду, можете не сомневаться.
— Ваш друг сказал, что вы лучший эксперт, — добродушно заметил Усманов, — но я, кажется, догадываюсь, о чем вы думаете. Хотите скажу?
— Будет интересно, — кивнул Дронго.
— Вы связали убийство молодой актрисы со случаем, происшедшим в Таджикистане. Не знаю почему, но вы так думаете. И конечно, вы решили, что убийца находится среди нас. Кроме того, вы рассуждаете как бывший следователь в Советском Союзе. Алтынбай сражался на стороне действующей власти, значит, он честный человек. Я был на стороне оппозиции, значит, не совсем честный. Но вы понимаете, что я не мог быть убийцей — у меня не хватит сил удержать молодую женщину и задушить ее голыми руками. Значит, остается Олег, вот его вы и подозреваете. Именно поэтому все ваши расспросы касаются девяносто второго года. Верно?