Толпа прощающихся почти полностью переместилась к Боре – смотреть на героического кота. Коту тащили колбасу и кусочки сыра, йогурт в баночке, молоко в блюдце – скиталец ел все.
– А Рая переживает, – сообщила соседка с третьего этажа. – Райка его любила, как не знаю что, и он у Райки на подушке спал…
– Не трогаете его, он грязный, – говорила жена Олиного брата. – Он мог подцепить лишай, у него полно блох… Оля, обязательно руки помой…
– А вот это, за ухом, не лишай?
– Не, это шерсти клок выдранный. Кто-то выдрал по дороге…
– Бедное животное!
– Да нет, вполне нормально себя чувствует… Дай ему еще пожрать…
– Так вот, он Райку любил, а к Борьке сбежал.
– Он в свой дом сбежал… Коты – они такие паскудные…
– Ерунда! Вот у меня был один кот…
Дима вернулся к себе, вошел на опустевшую кухню; для чего-то полил чахлые цветы на подоконнике.
– Я пойду, – сказала неслышно подошедшая Оксана. – Ну, я пойду?
– До свидания, – помедлив, сказал Дима.
– До свидания, – шепотом отозвалась Оксана. – Только… – она запнулась.
– Что?
– Синдром кота, – она улыбнулась. – Не болейте. Счастливого пути.
Он пожал протянутую руку:
– Синдром…
– Не болейте, – повторила Оксана. – Счастливо.
Стоя на балконе, он смотрел, как она идет к троллейбусной остановке. А шла она необыкновенно прямо, по-королевски неторопливо, высоко подняв голову – как никогда раньше не ходила.
Мимо молодых мам с колясками…
Мимо развешенного на веревке белья…
Мимо малышей на детской площадке…
Не оглядываясь.
* * *
Они шли по городу.
На пешеходном (воскресенье!) Крещатике катались на скейтах и роликах мальчишки и девчонки. Гуляли влюбленные и пенсионеры; какие-то припанкованные подростки распивали пиво, поблескивая донышками банок. Малыши несли на палочках шарики, как когда-то на первомайской демонстрации, только вместо голубя мира – теперь на шариках белел значок «Мак-Дональдса». Из многих динамиков доносилась музыка, и сливаясь, ее потоки образовывали неповторимый звуковой коктейль.
Они шли рядом – Дима, Оля, Женька. Картинки пешеходного Крещатика проворачивались перед их глазами, создавая странный «эффект отсутствия». Как будто они смотрят на свой город издалека, сквозь толстое стекло. Так бывает в последний день на море – тебя уже не интересует прогноз погоды на завтра, потому что завтра тебя здесь не будет. Потом, дома, ты положишь под стекло фотографии с этим днем, зафиксированным, засушенным, будто бабочка в коллекции, будто цветок между страницами книги. И будешь вспоминать с ностальгией… А пока ты еще здесь, и ностальгии нет, есть только отстраненность.