Тупиковая ситуация. Если я отпущу Вороньего Когтя, он меня в лапшу покрошит. Если пристрелю – то же самое сделает Фенрир. Так кому же доверить оказать мне такую почесть: безумному конунгу или хладнокровному форингу?..
Я видел только один способ решения проблемы с выгодой для нас. Впрочем, способ этот тоже не был слишком надежным.
– Слушай меня внимательно, форинг! – прокричал я Фенриру, который находился от нас меньше чем в десяти шагах. Датчане и остальные дружинники взяли «Атрид» в кольцо и медленно, по полшага, подступали к нам все ближе и ближе. – Я все равно подохну, поэтому мне терять нечего! Однако предлагаю договориться! Сейчас мои друзья сядут в этот броневик и покинут город. Когда они отъедут на безопасное расстояние и сообщат мне об этом по рации, я отпущу твоего конунга. Даю тебе на раздумье пять секунд! Раз!..
Фенрир подал знак, чтобы бойцы прекратили галдеть, и только после этого ответил:
– Брось оружие, Хенриксон, иначе ты даже не представляешь…
– Два!..
– …что я с тобой сделаю! Не конунг – лично я, Горм Фенрир!..
– Три!..
– Или ты думаешь, мы не догоним твоих друзей? Да им не доехать даже до Флоренции!
– Четыре!!!
– Заткнитесь, вы, оба! – вклинился в наше пререкание хриплый измученный голос. Он раздался довольно неожиданно и вогнал меня в короткое замешательство. Поэтому, когда настала пора говорить «пять!» и стрелять, я заколебался. Но после того, как я вспомнил, что отведенное форингу время вышло, мой палец так и не нажал на спусковой крючок. Просто я узнал, кому принадлежит этот голос, и захотел выслушать, что он нам поведает. Горма это должно было интересовать в неменьшей степени.
К нам обращался Вороний Коготь. Как я и предполагал, конунг быстро оклемался после моей затрещины, однако, странное дело, – он не только не попытался вступить со мной в борьбу, но даже не стал мне угрожать. Поначалу я воспринял эту подозрительную покорность за обычную уловку, но, как выяснилось, Торвальд говорил совершенно искренне. И голос его звучал сейчас вполне осмысленно – спокойный неторопливый голос вконец усталого человека.
– Теперь ты послушай меня, Хенриксон, – прокашлявшись, произнес Грингсон. Я ослабил захват у него на шее, но лишь настолько, чтобы заложник мог внятно говорить. – Еще никто из моих врагов не отбирал у меня оружие и не унижал перед братьями так, как сделал это ты. Но я сам виноват – не надо было давать волю гневу… Даже не знаю, что на меня нашло… Впрочем, это уже не важно…
– Вы в порядке, дроттин? – обеспокоенно спросил Фенрир. Для Горма также явилось большим сюрпризом преображение конунга из берсерка в усталого старика.