– Но ведь не опровергнутая?
– Не опровергнутая.
– Тогда думайте над нею! У вас хорошая голова, вот и пустите ее в дело! Ищите, делайте выводы, сомневайтесь – что угодно, только ни в коем случае не верьте безоглядно…
Он еще что-то говорил, а Фома, кивая в такт, старался не морщиться и думал о том, что школьный учитель – больше диагноз, чем профессия. Ему хотелось сказать: «Георгий Сергеевич, я не школьник, не юнец прыщавый с рэпом в голове и зудом в гениталиях, мне уже двадцать семь!»
Но он молчал. Если старый учитель затянул монолог, то это прежде всего нужно ему самому. Пусть говорит, веря в пользу слов. Отнять эту веру значит отнять очень многое. Потерпеть ведь совсем нетрудно.
Возразить, выслушав, – дело иное.
– Я не хочу жать на педаль, – сказал он, чуть только Георгий Сергеевич умолк. – Я теперь хочу только понять, как жить дальше в этом сволочном лабиринте. Не жать, а жить. Так, как предложил Гумно от имени Я-второго, – не хочу. Тогда уж лучше не жить вовсе. Шагнул в черный провал – и кранты. Кто такой был феодал на Плоскости? Защита и опора. Кем он станет теперь? Прессом-соковыжималкой? Сатрапом персидским? Гауляйтером?
Георгий Сергеевич только вздохнул.
– Самое интересное: Гумно был уверен, что я поломаюсь для виду, а потом с радостью соглашусь. Выгодно же! Еще одну вещь он сказал напоследок, но тут я уже и сам допер: мясо!.. Нет, не подумайте чего, не человеческое… Сами знаете, животных сюда редко забрасывает, разве что вместе с людьми. Собаки, кошки… И все они либо съедались, либо подыхали от бескормицы. Но ведь когда люди попадают на Плоскость конвейером, с ними рано или поздно попадут и травоядные, разве нет? Бабка пасла козу – хлоп, и обе здесь. Голубятник кормил голубей – и вот он тут вместе с голубями и голубятней. И так далее. Рано или поздно кролики у нас размножатся, домашняя птица… А мы тут семенами меняемся, достали что-нибудь новое – радуемся, идиоты! Вам не надоело вегетарианство? Мне давно надоело. Сукин сын приберег этот аргумент напоследок…
– А вы… – начал было Георгий Сергеевич.
– Что?
– Нет, ничего. Нет-нет, я понимаю. Отношения феодалов – это, знаете ли, совершенно не мое дело.
– Я отпустил его, – ответил Фома и поймал недоверчивый взгляд Георгия Сергеевича. – Нет, правда отпустил.
– Странно… Гм… Мне показалось, что я слышал выстрел. И потом, я видел следы крови. Нет-нет, Игорь, я вам верю. Я же сказал: показалось.
– Следы были, – кивнул Фома. – И это была его кровь. Но ушел он живым, честное слово.
– М-да… Гм… Но вы ведь стреляли? Ведь это вы стреляли, а не он?