— Я что, похожа? — поинтересовалась я.
Она внимательно оглядела меня и покачала головой.
— Ну так что?
— Мы вам покажем, где она спрятана. Только сначала вы найдите убийцу.
— Нет уж, — сказала я. — Сначала стулья, а деньги потом. Понятно? Я не могу искать вашего убийцу, не зная, что было на дискете. Ведь убийство наверняка связано с ней.
— Скорей всего так и есть, — задумчиво произнесла девочка.
Как ей удается так причесывать волосы? Ни одной выбившейся прядки…
— Тогда пошли, — позвала она меня. — Федька пускай идет домой. Я ее прятала — я вам ее и отдам.
— Только сначала скажи, как тебя зовут.
— Танька, — бросила она мне через плечо, уверенно шагая по улице.
* * *
Сначала мы шли молча. Она оказалась очень серьезной, моя тезка.
— Зачем вы это сделали? — спросила я.
— Вы не поймете, — передернула она плечом.
— Может, попробуем? У меня нормальные мозги…
— Хорошо. — Она остановилась так резко, что я почти налетела на нее. Большой плюс от быстрой ходьбы — мне стало теплее.
— Ну? — спросила я ее, доставая сигарету.
— Федя это сделал потому, что узнал о своем отце ужасные вещи. И не хотел, чтобы об этом узнал кто-либо еще. И потом… Знаете, нам не хочется, чтобы эта их дурацкая партия оказалась у власти. Эта Ирина кажется мне опасной, вы не находите?
Я кивнула. Пожалуй, что так.
— А что там было? — поинтересовалась я.
— Сами увидите. Когда я отдам вам эту пакость. Только Федька ничего плохого не хотел, вы мне верите?
— Верю.
Мы пошли дальше. Признаться, я плохо знала этот район. Маленькие домишки, ужасно неприветливые и замкнутые. Наверное, такие же, как и их хозяева.
Наконец мы остановились перед каким-то заброшенным сараем.
— Вот, — кивнула Танька. — Это здесь. Не боитесь?
— Чего? — удивилась я, критически оглядывая развалюху.
— Пауков.
— Нет. У меня никогда не было арахнофобии.
Она наморщила лоб, пытаясь сделать вид, что ей понятен этот термин…
* * *
Заброшенный сарай, в котором мы оказались, был весь затянутым паутиной. Мне уже начало казаться, что она попала мне в нос и теперь там сидит паук, упорно продолжающий ее плести. Ощущение было не из приятных, ужасно хотелось чихнуть, но я сдерживалась, боясь потерять уважение маленькой и спокойной особы, решительно продвигающейся в самый темный угол.
— Если честно, мы хотели ее уничтожить, — сказала моя тезка, — но Федька испугался. Он вообще-то ужасно нерешительный.
Она запустила руку в глубь кучи какого-то мусора и пошарила там. На серьезном личике отразилось недоумение.
— Черт! — вырвалось у нее. Она залезла поглубже, потом наклонилась, присела на корточки и встала.