— Что было потом?
— Потом я поехала в гостиницу «Братислава», где остановилась, а Вероника с Альбертом — к себе домой, — пожала плечами Эльвира.
— А ночью Альберт Степанович был убит…
— Да, — у Левицки дрогнула верхняя губа.
— В какое время вы вернулись в гостиницу?
— Около двенадцати, это можно уточнить у портье.
— Хорошо. Как вы узнали о смерти зятя?
— Утром мне позвонила Вероника. Она была не в себе, лепетала что-то бессвязное. Я незамедлительно поехала к ней и нашла ее в ужасном состоянии. Вслед за мной приехала милиция, оказывается, Вероника вызвала ее. В тот вечер они с Альбертом поругались. Он отправился на дачу, будучи не в силах оставаться дома. А утром туда поехала Вероника и нашла Альберта мертвого, с двумя пулевыми ранениями.
— Вы не могли бы пригласить вашу дочь? — попросила я. — Может, ей стало немного лучше и она расскажет мне, как все произошло?
— Конечно, — Левицки загасила сигарету в пепельнице и направилась в соседнюю комнату.
Минут через пять она появилась под руку с заплаканной Вероникой.
— Девочка моя, — нежно обратилась к дочери Левицки, — Татьяна…
— … Александровна, — помогла я.
— Татьяна Александровна просит рассказать, как ты нашла Альберта.
При этих словах как будто заново потрясенная Вероника всхлипнула и разревелась, уткнувшись в плечо матери. Левицки гладила ее по голове, что-то приговаривая.
— Садись, — Эльвира подвела дочь к дивану и усадила на него с такой осторожностью, если не сказать боязливостью, словно та недавно перенесла тяжелейшую операцию.
— Я понимаю, что вам очень трудно, — прочувствованно сказала я, — но постарайтесь мне описать эту сцену в деталях.
От меня не укрылся взгляд Левицки, он был полон горькой досады и жалости к своему чаду.
— Это пытка, — опять всхлипнула Дюкина, — я… я…
— Нельзя ли отложить расспросы? — в своей горделиво-сострадательной манере спросила Левицки, умоляюще глядя на меня.
— Я прошу вас, — здесь уже я бросила на нее, а потом на Веронику умоляющий взор.
— Я приехала на дачу утром, около восьми, — Вероника уронила голову на плечо сидящей рядом матери, — вошла в дом. У меня был ключ. Мне было так плохо — накануне мы поссорились с Берти, я не спала почти всю ночь. Господи, если бы я знала!
По ее худенькому телу пробежала судорога, по щекам вновь потекли слезы.
— Успокойся, — легонько похлопала ее по плечу Эльвира, — ну же!
— Он был в спальне, лежал на кровати одетый, на боку, спиной ко мне. Я подошла и окликнула его. Он спал — так я вначале подумала. Я стала говорить ему всякие ужасные вещи, упрекать его в том, что он меня не любит и никогда не любил, потом — просить все забыть и начать жизнь сначала. Я обливалась слезами, умоляла, кричала, но он был глух. «Господи, — подумала я, — как же он толстокож и эгоистичен, как жесток, если ни мои крики, ни мои слезы не могут заставить его проснуться, сказать мне несколько утешительных слов!» Он не издавал ни звука. Я не могла понять, почему он так ведет себя. Или он чувствовал себя настолько оскорбленным, что игнорировал меня и не хотел даже смотреть на меня? Я легла рядом, прижалась к нему и обняла. Потом пошевелила, снова позвала, но он был нем. И тогда я встала…