Подаренкова Ефросинья, бывшая воспитанница Жабихи, стояла, раскинув руки, и хохотала, а по сторонам от нее скрипели и стонали, раскачиваясь, деревья, словно вокруг неистовствовала буря. Глаза ведьмы закатились и казались белыми бельмами, зверье, птицы и нежить бежали прочь, но никому из них не было спасения. Подаренка творила волшбу. Страшную. И раньше известную лишь немногим, а теперь, после смерти Жабихи, и вовсе – одной ей. Ничто разумное не могло устоять, спастись бегством или скрыться от нее.
Духи деревьев, родников, троп, лешие, кикиморы – все, от кого, казалось бы, уже давно не осталось ни памяти, ни следа, с воем и плачем восставали от спячки, поднимались из нор. Их многовековой сон был прерван грубо и жестоко. Они свирепствовали, требуя ответа за это самоуправство, и не находили виновного. Слепо брели они мимо ведьмы, а она шептала им: «Там, там…» Древние, великие и ужасные хозяева лесов с отчаяньем затыкали уши, трясли головами, стараясь прогнать это наваждение и не умея от него избавиться. И тогда они начинали понимать, что единственный способ обрести покой – это идти туда и наказать обидчиков. А их было много, они жгли огромный костер на поляне, стараясь найти защиту у извечного врага леса, они варили снадобья, пытаясь укрыться за туманами и обманными миражами.
Но Подаренка разбивала все их коварство, пригибая пламя к земле ураганным ветром, развевая в клочья миражи. Не помогал даже огненный бык, в которого ведьмы обратили одного из своих приспешников. Он топтал копытами мелочь, сокрушал рогами сильных, но звери и нежить шли волна за волной. И тогда в дело приходилось вступать воину с зачарованным мечом. Не сталь пугала ожившую нечисть, но страшные слова на ней, давно забытый язык обещал всем, кто будет убит этим оружием, больше, чем смерть и забвение. И духи отступали на время, но только на время.
Ведьма смеялась, по ней текла кровь, шрамы возникали один за другим, словно невидимка полосовал ее тонкой бритвой. Порезы тут же затягивались, но возникали новые, рубцевались и снова разрывали кожу, иногда она вздрагивала, как от сильных ударов, но не прекращала смеяться. Ей никогда не было так страшно, и никогда она не чувствовала в себе столько силы. Годы, проведенные у Жабихи, не прошли даром, а ведь это было только начало, и у ног ее лежала раскрытая книга. Скоро придет время и для заклятий из нее.
Поначалу был миг ужаса, когда Мытный не откликнулся через шар даже с кровью, молчал, словно умер. На мгновение сердце окутал холод и показалось, что кончено все и она осталась одна. Накатившая жуть лишила ее сил, бросила на землю, но Подаренка сумела себя взять в руки, сцепила зубы и дико закричала: