Побарабанил.
Глухо.
Глянул в щелку - бабка по двору ходит. Что-то делает, озабоченная. Корыто у нее деревянное. Не то скребет, не то отстирывает. И виду не подает - глухая тетеря.
– Мамаша! Отопри на минутку! Спросить надо!
Забурчала:
– Какая я тебе мамаша?
Приковыляла - злая, ужас. Брови к носу, а нос вислый. И еще сильно глазами косит.
– Аа, еще один. Нехрист лохматый. Явился!
– Здравствуйте, уважаемая.
– Всех бы туда!
– Куда, бабуня?
– Чертям на съеденье! - тычет - в руках тряпка какая-то, вроде гимнастерка скрученная. - Чтоб духу вашего на земле не было!
Оглянулся:
– Мать моя буфетчица.
Как же сразу-то не заметил?
Отсюда, с этой стороны шоссе, хорошо просматривалось поле за околицей. За полем - плешивый взгорок, а по бокам желтый с прозеленью лес. Видно: что-то случилось. "Скорая" торчит - до пояса. Чумоход, крыша одна. И народ толчется, зеваки.
– Тихо, бабуня. Понял. Не озоруй. И не гляди, как змея из-за пазухи.
– Я тебе погляжу сейчас! Я тебе погляжу!
– Залетный я. Нездешний. Доходчиво объясняю? Проездом, случайно - во, каска, шлем.
Она замахнулась тряпкой.
– Глаза бы вас, чертей, не видали!
– Меня и не было, - он отскочил как ошпаренный. - Доброго здоровьичка. Пока.
Краснощекая продавщица, уложив на прилавок груди, распирающие ее белый халат, в охотку судачила с товарками - как раз по интересующему его делу.
– Небось из Жигалова кто.
– Да ну?
– Звери.
– А ты сама-то видела?
– На страсть такую глядеть...
– Вот и я - померла бы от страха.
– Ваня Вострикова рассказывает - одному полбашки отсекли.
– Врешь.
– Да чтоб мне всю жизнь по бехээсам сидеть.
Полюбовавшись на пустой прилавок, Андрей незаметно вышел.
По утоптанной дорожке, надвое перерезающей поле, пошагал к лесу. На ходу снял куртку, скатал и засунул под ремень, каску положил между картофельных грядок и приметил место - яркие, чего маячить. Чем ближе подходил, тем сильнее волновался. Вроде не трус, а страх до костей пробирает. Лезет под рубаху, ничем не выгонишь. И ноги как будто идти не хотят.
Поле поджимал, цепляя грядки, подростковый лесок, а левее, как на взгорок поднялся, увидел озерко.
Небольшое, уютное, как бы к лесу ластится. Берега утоптанные, сходы к воде, общипанные редкие кустики - живое, значит, купаются. "Скорая" на дороге.
А милиция - на той стороне, в ложбинке, где трава не повяла. Метрах в сорока - голоса слышно, бригада следственная, фотографируют. А правее, в болотце, что за ложбинкой, глазеют, стоя на кочках я обхватив деревья, пацаны деревенские, женщины в колпаках и фартуках, Наверно, поварихи из дома отдыха. Еще. приметный мужик, бородатый, как монах, в старом плаще и зеленой шляпе - похоже, сторож или истопник.