— Да-да, — через силу кивнула Надежда. — Тут что-то другое…
— Довольно странный случай, — продолжал король. — Донна Клара съедена, царствие ей небесное, дверь закрыта изнутри, а людоеда внутри нет. По вашей логике получается одно — самоубийство.
— Да-да, — машинально подхватила Надя, — и тогда появляется еще одна версия: донна Клара совершила предыдущие два преступления и теперь, терзаемая угрызениями совести, съела сама себя… Что? — удивилась Чаликова собственным словам. — Что-то меня немного занесло.
— Самую малость, — через силу улыбнулся Александр. — И не удивительно, особенно после того, что вы увидели. Впрочем, окно в спальне было только прикрыто, но полностью не закрыто.
— Стало быть, преступник бежал через окно? — уже почти деловито проговорила Надя. — Ваше Величество, вы не обратили внимания, нет ли под окном каких-то следов?
— Да, я сразу же глянул вниз, но никаких следов не заметил, — вздохнул король. — И это тоже странно. Земля мокрая, но дождя не было. — Александр задумчиво глянул в окно. — Наверно, уже сегодня возобновится связь с окружающим миром…
— Значит, людоед выпрыгнул из окна, заровнял следы, а затем либо ушел на болота, либо вернулся в замок через одну из дверей, — уверенно предположила Надя.
— Его бы заметили, — возразил Александр. — А впрочем, ваше предположение отчасти похоже на правду.
— Не сомневаюсь, что тут все гораздо сложнее, — заметила Надя. — Или наоборот — до предельного просто.
* * *
Уже совсем рассвело, а Грендель все продолжал вести Дубова и Беовульфа через болота.
— Красивые все-таки у нас места, — говорил он, указывая на перелесок вдали на холме. — Октомврий уж настал, уж роща отряхает… А за тою рощей начинается Черная трясина, самое страшное место во всей Новой Ютландии если кто туда попадет, то возврата ему не будет.
— А что так? — заинтересовался Василий.
— Говорят, что эта местность заколдована, чтобы никто не мог туда проникнуть. Будто бы там сокрыт хрустальный гроб…
— А-а, знаю! — захохотал Беовульф. — Стоит хрустальный гроб, а в гробу спит юная дева и ждет своего прекрасного принца! Слышали мы эти бабкины сказки.
— Да нет же, — с досадой ответил Грендель. — Никакая это не юная дева и не принцесса, а замужняя женщина. И лежит она там почитай без малого полтораста лет…
— А кто же ее освобождать должен, коли не принц? — несколько удивился Василий.
— Я так слышал, что это должен быть ее прямой потомок, внук, или даже правнук, — не очень уверенно сказал Грендель. — Осторожнее, там топкое место, заберите чуть правее… А вон там, — указал он совершенно в другую сторону, где начинались «грядки», чередующиеся канавками, — то место, где княжна Марфа закончила свой недолгий век в человеческом обличии.