Всадник придержал лошадь. Возвышаясь в седле, он смотрел на нее так, будто нисколько не был удивлен, встретив ее здесь. Джорджина твердо, не моргнув, ответила на его взгляд. Она попыталась было что-то сказать, но даже и под страхом смертной казни девушка не смогла бы сейчас придумать, о чем заговорить.
Эйкен перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю с легкостью опытного наездника. Он подошел совсем близко и стоял теперь, не сводя с нее глаз. На какой-то безумный миг в голове у Джорджины мелькнула мысль, что он может запросто схватить ее и поцеловать. И в то же самое безумное мгновение она подумала, что ей бы хотелось этого.
– Ты же до смерти тут замерзнешь, ты слишком легко одета.
Джорджина покачала головой.
– Мне нравится, когда в воздухе чувствуется морозец. Это освежает.
Эйкен улыбнулся – одной из тех улыбок, которая должна была бы насторожить ее.
– Уж не начинает ли тебя припекать здесь, Джорджи?
– Да вроде нет, – соврала она.
Эйкен рассмеялся, потом поставил ногу на камень и оперся локтями о колено. Он смотрел вдаль, на мостик и на пруд, а потом огляделся вокруг.
– Скоро все тут замерзнет, – заметил он. – Зима в этом году будет ранняя.
Девушка не ответила, да и что тут можно было ответить? Она никогда особенно не обращала внимания на погоду, как-то незачем было, разве что та каким-то образом нарушала ее планы. Стоя рядом с Эйкеном, Джорджина гадала, о чем он сейчас может думать. О чем он думает, когда смотрит на нее. О чем он думает, когда смотрит на своих детей.
– Расскажите мне о чем-нибудь.
– О чем?
– Что вы делаете целый день, пока я отрабатываю деньги, которые вы мне платите.
– Что я делаю?
– Да.
– Работаю.
Девушка кивнула, ожидая продолжения. Не дождавшись, переспросила:
– Так что же вы все-таки делаете, Мак-Олух?
– Занимаюсь разведением породистых лошадей, тренирую их. Вот таких, вроде Джека. – Эйкен выпрямился и дважды прищелкнул языком. Лошадь тут же подошла, остановившись рядом с ним. Эйкен потрепал Джека по морде, потом повернулся к девушке: – От этого производителя я в этом году получил четырех жеребцов.
– Четырех?
– Ну да.
Джорджина кивнула:
– Понятно. А кто же ухаживает за ними?
– Я сам. Уилл и Фергюс, когда они здесь бывают, тоже помогают мне на конюшне. А что?
Джорджина вздохнула. Его бы нужно как следует встряхнуть, чтобы он понял, что делает со своими детьми.
– Думаю, даже если я и скажу вам, вы все равно не поймете.
Эйкен как-то странно посмотрел на нее, потом просто пожал плечами. Он выпрямился и взялся за поводья. Одним ловким, грациозным движением он вскочил в седло.