– Но тогда что же мне делать?
– А разве тебе не могут позволить после бала одной уехать домой? В экипаже твоего дедушки, с кучером и грумом, они бы присмотрели за тобой.
Харриет покачала головой. Саутбери находился и пяти милях от Уордли. Ей никогда не позволят проделать такой путь поздно ночью без женщины-компаньонки. И это тут же навело ее на мысль.
– Вы едете на бал, мисс Джонсон?
Хозяйка Белл-коттеджа была захвачена врасплох.
– На бал? О нет, мы ни о чем таком не думали.
– А вы не хотели бы поехать? Уверяю вас, вам там понравится. Если все дело в расстоянии – я знаю, что у вас нет экипажа, – мой дедушка будет очень рад предложить вам и миссис Уильямс воспользоваться нашим.
– Это чрезвычайно любезно со стороны вашего дедушки, – сухо заметила миссис Уильямс. – Интересно, что он скажет, когда вы сообщите ему об этом?
– Минуточку, – вмешалась мисс Джонсон, прежде чем Харриет успела ответить. – Дело не в экипаже. Мы занимаем не то положение, чтобы присутствовать на этом балу. Это ведь достаточно изысканное мероприятие, не так ли? Билеты предоставляются лишь постоянным участникам? Нас, я думаю, просто выставят за дверь.
– Но миссис Вуд может взять для вас билеты, – возразила Харриет. – Разве не так, мадам?
И стоило этим словам слететь с ее уст, как Харриет поняла, что совершила ужасный промах, практически вынуждая миссис Вуд поручиться за двух леди, которых она увидела впервые в жизни двадцать минут назад. Она виновато взглянула на мать Сьюки – та нахмурилась, но заглотила наживку с легкостью благовоспитанного человека.
– Я буду чрезвычайно рада раздобыть для вас билеты. Ничто не доставит мне большего удовольствия.
– Вы слишком добры, мадам, – сказала мисс Джонсон, вспыхнув от смущения. – Но уверяю вас, в этом нет ни малейшей необходимости: миссис Уильямс и я приехали сюда с намерением жить очень спокойно; мы не рассчитывали бывать на балах...
Началась дружеская борьба. Миссис Вуд настаивала, миссис Уильямс и мисс Джонсон протестовали и говорили, что они не могут позволить себе доставлять ей столько затруднений. Но Харриет была убеждена, что Джулия Джонсон, несмотря на все ее протесты, не может не хотеть поехать в Саутбери и, если она туда попадет, успех ей будет обеспечен.
И, разумеется, когда великий вечер настал, Харриет, полная радостных предчувствий, вошла в зал в сопровождении Джулии и миссис Уильямс.
Она не видела Верни со времени его возвращения, но знала, что он дома. В его честь она надела новое платье из белого узорчатого муслина, украшенное гирляндами розовых бутонов вокруг шеи и по талии. Ее волосы были красиво уложены шаром, и она знала, что выглядит наилучшим образом, хотя, и она прекрасно это понимала, ее компаньонка затмевала ее. На Джулии была газовая туника цвета голубиного крыла, поверх лиловой шелковой нижней юбки – необычные цвета, которые привлекали внимание к тому, что она хоть и старше большинства юных леди, тем не менее, ухитрилась превратить свой возраст в преимущество. Ее волосы были убраны в греческом стиле – заколотые на затылке, они падали крупными завитками. Глаза под темными ресницами сверкали, будто серые звезды. Харриет была убеждена, что бальная зала Саутбери никогда не видела никого очаровательнее. Спокойно вступая в незнакомое общество, она, казалось, излучала свет.