Колени Гилберта снова задрожали. Король Иоанн недаром пользовался репутацией человека жестокого и беспощадного.
– Замок Уэстербрук оказался пуст, сир. Дочь и сын Эллиса исчезли бесследно. Похоже, тайно бежали оттуда ночью… вместе с большинством своих вассалов.
На один короткий миг, равный удару сердца, король уставился на Гилберта с таким выражением, что у бедняги с перепугу кровь отхлынула от лица. В голове мелькнула мысль, что Иоанн в приступе гнева представлял собой не слишком привлекательное зрелище. Нет, в этом человеке, величавшем себя королем Англии, не было ничего величественного. Губы приоткрыты в злобном оскале, черты лица искажены яростью. Иоанн не унаследовал цвет лица и волос Плантагенетов, как его белокурый красавец брат Ричард Львиное Сердце, после смерти которого единственный оставшийся в живых сын Генриха II взошел на английский престол, зато, похоже, ему и впрямь передался знаменитый темперамент его предков…
Гилберт был уверен, что негодующий взор короля вот-вот поразит его прямо на месте, обратив в груду пепла… Но тут Иоанн вдруг круто повернулся и проследовал к противоположному краю зала, отшвырнув в сторону толстой, обутой в кожу ножищей остатки еды вокруг его кресла повсюду валялись кости вперемешку с рыбьими головами и крошками хлеба. Все это время с уст его срывались самые ужасные проклятия. Пламя его гнева, похоже, разгоралось все сильнее, так что содрогались даже высокие деревянные стропила, перекрывавшие просторный зал замка Соммерфилд…
– Ей-богу, кем он себя возомнил? Ну уж нет, я не позволю ему оставить себя в дураках! Только не этому негодяю Эллису!
Приближенные короля лорд Джеффри Ковингтон и лорд Роджер Сеймур встревоженно переглянулись. Наконец Ковингтон, потихоньку встав с кресла, положил руку на плечо Гилберта и что-то тихо произнес, кивнув в сторону двери. У Гилберта хватило ума последовать совету Ковингтона. Он поспешно удалился, горя нетерпением оказаться как можно дальше от этого зала… и от своего разъяренного монарха.
Джеффри Ковингтон остался стоять на месте, слегка расставив в стороны ноги. На его широком лбу залегли складки, словно он напряженно над чем-то размышлял. Старший из двух советников Иоанна, Роджер Сеймур, провел рукой по своей лысеющей макушке, после чего сложил перед собой руки на широких коленях. Он не смел поднять испуганных глаз на разъяренного монарха.
Ковингтон, тщедушный на первый взгляд, был жилистым и выносливым, с быстрыми плавными движениями. Когда он заложил руки за спину, пламя камина отразилось на блестящей поверхности подвешенного к поясу меча. Джеффри отличался ровным нравом и спокойно выжидал, пока ярость монарха не утихнет. Наконец Ковингтон откашлялся и произнес: